Артур Дойль - Загадка золотого кинжала

По-хорошему, полковник Морли был вообще самым последним человеком, к жилищу которого нам следовало бы приближаться. Этот джентльмен отличался проницательностью и хладнокровием, повидал мир в самых разных его проявлениях, а что самое для нас худшее – он, оказывается, гордился своим умением изобличать и задерживать преступников, причем гордился отнюдь не безосновательно. Знай мы обо всем этом тогда – даже Малыш Джим, конечно, не стал бы нарываться. Однако мы ничего не знали.

Причина, которая заставила нас остановить выбор именно на его доме, была, в общем-то, случайной. У полковника недавно работал грум, редкостный бездельник, которого Морли в конце концов и выгнал; он выгнал, а мы – повстречали и расспросили. Этот парень, в злобе на своего бывшего хозяина, нам многое порассказал о доме и даже нарисовал чертеж, простенький, но помогающий лучше сориентироваться.

Морли-холл очень даже прилично охранялся, все двери и ставни в нем запирались накрепко, но шанс у нас все же был. Дело в том, что, по словам того грума, один из люков, выходящих на крышу, запирался неплотно: там был сломан язычок замка, и этого вроде бы никто из домашних еще не заметил. Люк этот вел в один из малых чуланчиков, ну да не важно – окажись мы там, сумеем добраться куда угодно. Однако оставалась весьма серьезная проблема: как нам попасть к тому самому люку, то есть на крышу?

Этого нам бывший грум подсказать не мог. Но общая идея была ясна – и она нам понравилась. Имелся в ней, как сейчас говорят, этакий вот творческий элемент. Ведь настоящий мастер-взломщик думает не только о том, сколько столового серебра он сумеет из дома вынести и какие драгоценности хранятся в секретере. Не менее важно сделать все чисто и красиво. А если такое вдобавок удается проделать так, как прежде никто не делал, то это вообще праздник…

Мы подошли к делу ответственно: сколько-то дней не работали даже по мелочам, вообще залегли на дно, чтобы местные жители успокоились. А потом мы с Джимом выбрали ночь потемнее, осторожно перелезли через ограду (ограда вокруг Морли-холла была серьезная, но нас это не остановило) и подобрались к усадьбе вплотную. Помню, дул сильный ветер, и облака неслись по небу как бешеные. Вокруг не было ни души, а в окнах дома – ни огонька.

Мы внимательно осмотрели дом со стороны фасада, но не обнаружили подходящего способа пробраться на крышу. Тогда Джим решил обойти Морли-холл кругом. Только углубился в сад – и тут же выбегает оттуда, притом в такой радости, словно уже обобрал полковника начисто. Хватает меня за руку, ведет через сад и показывает: «Ну ты только погляди, Билл, – вот уж удача, так удача! Тут днем, верно, ремонтировали крышу или уж не знаю что – но, как бы там ни было, приставную лестницу рабочие на ночь не убрали!» Смотрю – и верно: лестница стоит, как раз до крыши, а рядом с ней на земле какие-то лотки, ведра для строительного раствора, всякий рабочий инструмент…

Мы еще раз осмотрелись, прислушались – все тихо. Выждали немного – нет, тихо все, никакая не ловушка… Ну и полезли вверх: Джим первый, я за ним. Взобрались, сидим на кровле, готовимся после короткой передышки начать пробираться к тому люку – и вот тут происходит самое ужасное, сэр: лестница, по которой мы только что поднялись, вдруг встает торчком и отодвигается от края крыши. А потом начинает бесшумно опускаться, опускаться… и вот она уже лежит на земле!

Сперва мы думали – может, она сама заскользила по влажной почве; это, конечно, вряд ли, но бывает и хуже. Но долго так думать у нас при всем желании не получилось, потому что нас вдруг окликнули.

«Эй, там, наверху!» – гаркнул кто-то из сада.

Мы, вытянув шеи до самого предела и сверх него, постарались осторожненько заглянуть через край крыши, все-таки открыто не показываясь. Видим – внизу, на участке, покрытом декоративными зарослями высокой травы, стоит человек. Ну, мы, понятно, на всякий случай продолжаем молчать, будто нас тут и нет.

К сожалению, он-то знал, что мы там очень даже есть…

«Эй, наверху! Да-да, именно вы двое! Ну, как себя чувствуете? Удобно вам там, надеюсь? Вы, жулье столичное, небось, думали, что у нас в графстве народ ничего не смыслит? Ну и каково ваше мнение по этому поводу сейчас, в свете, ха-ха, всего происшедшего?»

После этого мы не могли уже думать, что остались незамеченными, – но по-прежнему лежим, молчим, что тут скажешь. «Как себя чувствуете», надо же! Конечно, чувствовали мы себя куда хуже, чем хотелось…

«Ладно, если хотите, можете молчать: все равно я вас вижу, – продолжает он. – Не надейтесь, господа жулики, что сумеете вывести меня из терпения, – я вас, если хотите знать, вот уже неделю поджидал, каждый вечер садясь в засаду вот за этим кустом роз. Нисколько не сомневался, что лестница окажется для вас слишком сильным соблазном, особенно после того, как вы увидели мои двери и оконные решетки. Так и получилось. Джо! Джо!»

«Да, сэр!» – прозвучал чуть в стороне новый голос, а через секунду из-за соседнего куста показался еще один человек.

«Бдительно следите за крышей, Джо. Оставляю двух этих голубчиков вашему попечению – ненадолго, само собой. Я сейчас съезжу к железнодорожной станции и попрошу прислать сюда несколько констеблей. Аи revoir, господа! Полагаю, вы не будете в обиде, если вам придется немного подождать?»

И полковник Морли – мы давно уже поняли, что с нами говорит лично владелец усадьбы, – направился к дому. Через несколько минут мы услышали стук копыт его лошади, скачущей прочь по аллее.

Прямо-таки не могу описать, сэр, какими глупцами мы в этот миг себя ощутили. Дело было даже не в грядущем аресте, хотя это, разумеется, тоже скверно; однако то, что мы, два выдающихся профессионала, мастера старой школы, попались в такую простенькую ловушку… Нет, мысль об этом была поистине невыносима! Но что оставалось делать?!

Мы посмотрели друг на друга – и в наших взглядах было совершенно одинаковое отвращение. Потом мы, не сговариваясь, истерически расхохотались. Право слово, это спасло нам жизнь: иначе еще до приезда констеблей я и Джо прямо-таки сдохли бы на той крыше от осознания собственной никчемности.

Воздав должное юмористической стороне ситуации, мы заметались по крыше в поисках пути к спасению. С этим, увы, дело обстояло безнадежно: труба для стока дождевой воды, карнизы внизу или еще что – все это было вне пределов досягаемости. Так что нам пришлось оставить эти попытки. Мы, пригорюнившись, снова сели на крышу и посмотрели друг на друга теперь уже безо всякого смеха. Все шло к тому, что нам, видимо, так-таки остается положиться на судьбу в лице полковника Морли с полицией. И вдруг меня озарило. Я подошел к тому люку, ради которого мы, собственно, сюда и забрались, наклонился, ощупал крышку…