Юлия Эйч - Яр: Классический детектив

Мимо нас пронесли небольшой черный пластиковый мешок. Все косточки неизвестного ребенка заняли совсем немного места.

— Мы закончили, — сообщил мне один из спецов, — экспертиза будет готова дня через два.

— Какие два! — возмутился я. — Игорь Юрьевич, — обратился я к худенькому старичку, замыкавшему экспертное шествие. — Игорь Юрьевич, какие два дня? Это слишком долго.

— А что? — его седые брови изогнулись домиком. — Тело пролежали здесь не один год. Какая уж тут разница еще пара дней или тройка.

— Так ведь у нас свежее убийство, вдруг это как-то связано.

— Так уж и связано? Сколько лет между ними? С какой стати? Ладно, постараемся завтра выдать какие-то данные.

— Спасибо! — крикнул я уже ему в спину.

— Думаю можно отсюда двигаться, — Яр встряхнул на ладони ключи от машины.

— Нянька странная какая-то.

— А что такое?

Я дернул плечом, оглянулся. В дверях снова стояла француженка.

— Слушай ты сейчас куда? Может, обсудим где-нибудь? — сказал я, недобро поглядывая на лишние уши.

— Давай.

— Поехали ко мне, там нам точно никто не помешает. И у меня пиво хорошее есть.

Яр задумался, покусал губы:

— Почему нет. Поехали.

Уже через сорок минут мы были на Кутузовском. Вот что значит вечер субботы. Желающих ехать из области в Москву не много. Яр тихо присвистнул, входя в подъезд. Я жил здесь уже больше пяти лет и как-то привык, но сейчас осмотрелся, стараясь понять, что видит свежий взгляд. Мой дом был одним из комплекса жилья премиум класса, и подъезд действительно впечатлял. Высокие потолки, цветы и даже небольшой чил-аут с кожаной мебелью. Охраны не было, но консьержка в наличии, и не старушка в пуховом платке, а вполне миловидная женщина лет 40, которая любезно с нами поздоровалась.

Поднимаясь в зеркальной кабине лифта, Яр смотрел на меня с подозрением.

— Выпускаешь убийц за взятки?

— Я в отделе убийство всего месяц, — ухмыльнулся я. Но настороженность товарища заставила пояснить. — Отец подарил. Он у меня, мягко говоря, не бедный. И был сильно недоволен, что я пошел в милицию. Чуть ли не проклясть меня обещал, если я не передумаю, но я оказался упрям. Это было великое противостояние. Но все-таки я пошел своим путем. Эту квартиру получил на 18-летие, чтобы мог почувствовать свою независимость. И собственно это теперь единственное, что мне напоминает об отце. Общаюсь только с матерью, иногда.

Оказавшись в квартире, Яр уже воздержался от восклицаний, но головой одобрительно покивал. Мое жилье мне тоже нравилось. На ремонт отец также не поскупился. В квартире было два уровня. Наверху две спальни, кабинет и ванная, внизу все пространство было оборудовано в виде студии, и делилось на кухонную, столовую и гостиную зоны. Мебель добротная, в классическом стиле, никакого хай-тека, который я недолюбливал. В основном дерево и кожа кофейных и песочных тонов. Правда, уборка всего этого пространства занимала невероятное количество времени, а потому отваживался, я на нее, к стыду своему, нечасто. И хотя вещи я старался не раскидывать, но на изящных кофейных столиках и дорогом паркете предательски скапливались слои пыли.

— Прекрасно, — Яр с удовольствием утонул в уютных объятиях ближайшего кресла. — А я никак ремонт не закончу. Видел бы ты хаос в моей холостяцкой берлоге. То мне ремонтники мешают, я их выгоняю, то я им, и они меня выпихивают. И так уже четвертый месяц спорим.

— Можешь пока у меня пожить, — предложил я, и с удивлением осознал, что уже привык к этому скрытному, ироничному человеку, которого еще пару дней назад считал снобом и выскочкой. — Здесь, как видишь, места масса, а дело у нас сейчас общее, проще будет вести.

Гордееву понадобилось минуты три на обдумывание моих слов. Он встал, прошелся, разгоняя облачка пыли, отодвинул тяжелую темно-шоколадную атласную портьеру и ажурную бежевую тюль, посмотрел в окно. И наконец, решился:

— Согласен, — и направился к выходу.

— Ты куда?! — удивился я.

— Скоро вернусь.

Честно говоря, его дурацкая манера не отвечать на вопросы слегка подбешивала.

Яр вернулся часа через три с небольшой, но плотно набитой кожаной сумкой. Я выделил ему гостевую спальню, выдал постельное белье и полотенца и пошел варить кофе. Это то немногое, что я готовил на своей суперсовременной кухне. Гордеев появился, как раз когда я разливал благоухающую жидкость по чашкам.

Он прошлепал босыми ногами по паркету и плитке и уселся на высокий табурет за барной стойкой, приглаживая мокрые после душа волосы. Из одежды на нем были только светло-голубые джинсы. Теперь я понял, что его худощавость лишь видимость, создаваемая одеждой. Качком я бы его не назвал, но все его тело были сплошные мускулы, лишней жиринки нигде не наблюдалось. Я отдал должное кубикам на прессе, сам таких добивался долго и упорно и мог по достоинству оценить. Но обнаружились на его теле и другие, более удивительные украшения. К примеру, оба бока прорезали белые полосы шрамов, как будто он побывал в когтях дракона. Именно такую мысль я и высказал вслух. Губы Яра скривились в невеселой усмешке.

— Можно и так сказать… только драконом был мой отец. Слушай, у тебя чего съестное найдется? — я так удивился, что он выдал что-то личное, что быстро и, не глядя, стал тащить из холодильника все, что там было, надеясь, услышать подробности. В итоге на барной стойке оказалась колбаса трех видов, козий сыр, огурцы, лоток с клубникой, моей главной в жизни слабостью, хлеб, который я также предпочитаю хранить в холоде, так как долго не черствеет, и половина кочана капусты.

— Да чего ты так взбудоражился, не грыз он меня темными ночами, — утешил Яр, намазывая на ломтик бородинского хлеба сыр, а поверх укладывая копченую колбасу. — Если тебе так интересно, то это от кинжалов.

Я не донес до рта огурец. Очень ярко себе представил, как садист-отец бегает за сыном с ножом, настигает в углу и начинает полосовать, и как брызжет в стороны молодая кровь. Похоже, это отразилось на моем лице, потому что Гордеев рассмеялся:

— Представляю, чего ты там навоображал. Все было не так трагично, уверяю тебя. Мой отец был цирковым артистом оригинального жанра и колесил со своим цирком по всему миру. И, кстати, был ярый приверженец русской культуры, что отразилось, как тебе известно, на имени его сына. Жениться он, однако, умудрился на уроженке Швейцарии. Представляешь, был в Цюрихе неделю с гастролями и успел не просто познакомиться с местной жительницей, но влюбиться, соблазнить и даже обвенчаться. Скор был на решения, — Яр замолчал, отправляя в рот большую половину бутерброда. — Как ты понимаешь, у меня был невеликий выбор занятий, едва я вылез из колыбели. Уже лет с трех я проявлял на арене чудеса пластики, став постарше ходил по канату…