Эллери Куин - Тайна греческого гроба

Трое мужчин торжественно входили в комнату, а миссис Симмс смотрела на них с таким тупым животным страхом, что Эллери чуть не прыснул.

— Как вы себя чувствуете, миссис Симмс? — приветливо поинтересовался инспектор.

— Ох, ужасно, сэр, ужасно. — Миссис Симмс закачалась быстрее. — Что это за жуткий мертвец был в гостиной, сэр? Он... оно напугало меня до смерти!

— Значит, вы никогда не видели прежде этого мужчину?

— Я? — пронзительно взвизгнула она. — Святые угодники! Я? Матерь Божья, нет!

— Хорошо, хорошо, — поспешно сменил тему инспектор. — Скажите, миссис Симмс, помните ли вы, что было вечером в прошлую пятницу?

Мокрый носовой платок замер у ее носа, в глазах появилось более осмысленное выражение.

— Вечером в прошлую пятницу? Накануне... накануне того дня, когда умер мистер Халкис? Помню, сэр.

— Очень хорошо, миссис Симмс, очень хорошо. Я понимаю так, что спать вы легли рано, верно?

— Действительно, сэр. Мистер Халкис сам мне велел.

— Он сказал вам еще что-нибудь?

— Так, ничего важного, сэр, если вы к этому клоните. — Миссис Симмс высморкалась. — Он только позвал меня в кабинет и...

— Позвал, говорите вы?

— То есть позвонил мне. У него на столе есть звонок, который проведен вниз, на кухню.

— Сколько было времени?

— Время? Дайте сообразить. — Она задумчиво поджала губы. — Я бы сказала, примерно без четверти одиннадцать.

— Вечера, разумеется?

— А чего же еще? Конечно, вечера. И когда я вошла, он велел мне немедленно принести электрический чайник с водой, три чашки с блюдцами, заварку, сливки, лимон и сахар. Немедленно, он сказал.

— Когда вы вошли в библиотеку, он был один?

— О да, сэр. Совершенно один, бедняжка, сидел за столом такой славный и здоровый... Подумать только, что...

— Сейчас не нужно думать, миссис Симмс, — сказал инспектор. — А что происходило после этого?

Он промокнула глаза.

— Я сразу принесла чайную посуду и поставила ее на столик рядом с письменным столом. Он спросил, все ли я принесла, что он приказал...

— Однако это странно, — пробормотал Эллери.

— Вовсе нет, сэр. Он же не видел, понимаете? Потом он сказал резче — он как будто нервничал, мне так показалось, сэр, извините, что я об этом говорю, хотя вы и не спрашивали, — он сказал: «Миссис Симмс, я хочу, чтобы вы сейчас же отправились спать. Вы поняли?» Тогда я сказала: «Да, мистер Халкис» — и сразу же пошла к себе в комнату и легла спать. И это все, сэр.

— Он ничего не говорил о гостях, которые ожидались в тот вечер?

— Мне, сэр? О нет, сэр. — Миссис Симмс снова высморкалась и крепко вытерла нос платком. — Хотя я действительно подумала, что у него может собраться небольшая компания, принимая во внимание три чашки и все прочее. Но спрашивать мне не положено, ясно же?

— Конечно, конечно. Значит, вы не видели в тот вечер посетителей?

— Нет, сэр. Как я говорила, я поднялась к себе в комнату и легла. Я так устала, сэр, после тяжелого дня, да еще с ревматизмом. Мой ревматизм...

Тутси поднялась, зевнула и принялась умываться.

— Да, да. Мы понимаем. Пока это все, миссис Симмс, и огромное вам спасибо, — сказал инспектор, и они заторопились из комнаты.

Эллери спускался по лестнице с задумчивым видом. Пеппер полюбопытствовал:

— Вы думаете...

— Дорогой Пеппер, — ответил Эллери, — так уж я устроен. Проклятый склад ума: я всегда думаю. Меня преследует то, о чем писал Байрон в «Чайльд Гарольде», — помните изумительную песнь первую? «Ищу забвенья, но со мною мой демон злобный, мысль моя» [7] Перевод В. Левика. .

Пеппера тоже одолевали подозрения.

— Ну-у, — протянул он, — пожалуй, что-то тут есть.

Когда они были уже на пороге кабинета, из гостиной, через холл, послышались голоса. Любознательный инспектор зарысил в ту сторону, открыл дверь и без церемоний шагнул в комнату. Пеппер и Эллери — покорно следом. Они застали там доктора Праути, жевавшего сигару у окна на кладбищенский двор, и человека, которого раньше не видели, — он возился у благоухающего трупа Гримшоу. Этот новый тут же выпрямился и вопросительно посмотрел на доктора Праути. Помощник судмедэксперта кратко представил обоих Квинов и Пеппера и сказал:

— Это доктор Фрост, личный врач Халкиса, он только что вошел, — после чего сразу вернулся к окну.

Доктор Дункан Фрост был видный, аккуратный мужчина лет пятидесяти или старше — тот тип солидного врача, с которым приличная публика Пятой и Мэдисон-авеню, а также Вест-Сайда общается ради сохранения здоровья. Он пробормотал какую-то учтивость и опять с острым интересом уставился на раздувшееся тело.

— Вижу, вы исследуете нашу находку, — заметил инспектор.

— Да. Очень интересно. В самом деле интересно, — отозвался доктор Фрост, — и совершенно непостижимо. Каким образом этот труп пробрался в гроб Халкиса?

— Если бы мы это узнали, нам бы жилось легче.

— Наверняка его там не было, когда хоронили Халкиса, — сухо сказал Пеппер.

— Естественно! И это делает всю ситуацию такой занятной.

— Мне кажется, доктор Праути сказал, что вы были личным врачом Халкиса? — оборвал инспектор.

— Верно, сэр.

— Раньше вы никогда не видели этого человека? Может быть, лечили его?

Доктор Фрост покачал головой:

— Он мне абсолютно незнаком, инспектор. А я был связан с Халкисом очень много лет. Я ведь и живу здесь же, через двор, — на Пятьдесят пятой улице.

— Когда умер этот человек? — спросил Эллери.

Помощник судмедэксперта повернулся спиной к окну, хмуро улыбнулся и, обменявшись взглядом с коллегой, проворчал:

— Мы с Фростом это обсуждали как раз перед вашим появлением. Трудно сказать при поверхностном осмотре. Прежде чем отвечать определенно, я должен обследовать обнаженный труп и его внутренности.

Доктор Фрост добавил:

— Очень многое зависит от того, где хранилось тело до его захоронения вместе с Халкисом.

— О! — уцепился Эллери. — Значит, он умер больше трех дней назад? До вторника, дня похорон Халкиса?

— Я бы ответил утвердительно, — согласился Фрост, и Праути небрежно кивнул. — Внешние трупные изменения свидетельствуют, как минимум, о трехдневном сроке.

— Окоченение прошло уже давно. Отмечается вторичная дряблость. Омертвение кожи завершено, насколько мы можем судить, не сняв одежду, — раздраженно излагал доктор Праути. — Особенно это касается передних поверхностей, ведь тело лежало в гробу лицом вниз. Точки давления одежды и части, находившиеся в контакте с какими-либо острыми краями и жесткими стенками, отмечены пятнами. Но это детали.

— Все это означает... — подтолкнул Эллери.

— То, что я упомянул, само по себе значит не слишком много, — отозвался помощник судмедэксперта, — и в том числе не позволяет фиксировать точное время смерти, хотя пятна, разумеется, указывают по крайней мере на трехсуточный срок, но он может быть и удвоен. До вскрытия ничего нельзя сказать. Другие признаки, которые я вкратце затронул, лишь определяют минимальное значение. Прекращение трупного окоченения указывает на промежуток времени от одного до полутора дней, иногда до двух дней. Вторичная дряблость — это третья стадия, а немедленно после смерти вы обычно получаете состояние первичной дряблости, то есть общее расслабление. Затем наступает окоченение. Когда окоченение проходит, наступает вторичная дряблость — возврат к расслабленности мышц.