Эллери Куин - Тайна греческого гроба

Инспектор с любопытством разглядывал высокое, нескладное, карикатурное подобие мужчины, стоявшее рядом с переводчиком.

— Теперь спросите, что произошло на следующее утро, когда он проснулся, — в субботу, в прошлую субботу, в тот день, когда умер его кузен.

Триккала выпалил в Демми очередью резких звуков, которые, кажется, невозможно воспроизвести, и Демми, часто мигая, отозвался с запинкой на том же языке. Переводчик повернулся к инспектору:

— Он говорит, что в то утро его разбудил голос кузена Георга, который звал его из своей спальни, это рядом. Он говорит, что встал, оделся, прошел в спальню кузена и помог ему встать и одеться.

— Спросите его, во сколько это было, — приказал старый инспектор.

Последовал краткий диалог.

— Он говорит, в половине девятого утра.

— Как же так, — вдруг спросил Эллери, — почему этот Демми должен был помогать Георгу Халкису одеваться? Разве вы не говорили раньше, мисс Бретт, что, несмотря на слепоту, беспомощным Халкис не был?

Джоан повела безупречно очерченной линией плеч:

— Знаете ли, мистер Квин, он очень тяжело переживал свою слепоту. Мистер Халкис всегда был деятельным человеком и никогда не признался бы даже самому себе, что потеря зрения существенно повлияла на его обычную жизнь. Вот почему он стремился сохранить за собой всю полноту руководства галереей. Вот почему он также настаивал, чтобы никто никогда не касался ни одного предмета в его кабинете или спальне. Никто даже стул не мог передвинуть с привычного места. Таким образом, он всегда знал, где что находится, и мог перемещаться по своим комнатам абсолютно легко, как зрячий.

— Но вы не отвечаете на мой вопрос, мисс Бретт, — мягко произнес Эллери. — Из ваших слов следует, что он должен был отказаться от помощи, выполняя простые действия, например если нужно встать с постели и одеться. Уж конечно, он мог одеваться сам?

— Вы считаете себя ужасно проницательным, мистер Квин? — улыбнулась Джоан, и Алан Чини поднялся и вернулся на старое место у стены. — Не думаю, что Демми собирался внушить нам представление, что он действительно поднимал мистера Халкиса с постели и даже физически помогал одеться. Видите ли, была одна вещь, с которой мистер Халкис не мог справиться сам, и должен был просить о помощи.

— И что же это такое? — Играя своим пенсне, Эллери настороженно глядел на Джоан.

— Выбор одежды! — торжествующе воскликнула она. — Он был чрезвычайно разборчив и носил только первоклассную одежду. Но слепота не позволяла ему выбрать то, что он хотел надеть. И в этом ему всегда помогал Демми.

Демми, который тупо таращил глаза во время этого непонятного антракта в его допросе, должно быть, почувствовал пренебрежение к своей персоне, поскольку внезапно разразился потоком греческих слов.

Триккала сказал:

— Он хочет продолжить. Он говорит, что одел кузена Георга по расписанию. Он...

Оба Квина хором переспросили:

— По расписанию?

Джоан рассмеялась:

— Жалко, что я не владею греческим... Понимаете, инспектор, Демми никак не мог усвоить тонкости гардероба мистера Халкиса. Как я говорила, мистер Халкис очень придирчиво относился к одежде — у него было много костюмов, и каждый день он надевал что-то другое. Совершенно другой ансамбль. Если бы Демми обладал средними способностями слуги, эта задача не представляла бы для него труда. Но Демми от природы страдает слабоумием, и мистер Халкис остроумно разрешил эту проблему. Он составил расписание на греческом, где четко связал выбор определенного костюма с каждым днем недели. Таким образом, бедняжка Демми не подвергал ежедневно свои жалкие мозги серьезному испытанию. Это было гибкое расписание. Если мистер Халкис хотел надеть другой костюм, не тот, который предписан для этого дня, он давал Демми устные инструкции на их родном языке.

— Это расписание использовалось постоянно? — спросил инспектор. — Халкис не разрабатывал новый вариант каждую неделю?

— О нет! Это было семидневное расписание, повторявшееся каждую неделю. Если на его костюмах появлялись признаки изношенности или то, что мистер Халкис на ощупь воспринимал как признаки изношенности, он просто просил своего портного сделать точную копию старого костюма. Этой же схемы он придерживался с галантерейщиком, сапожником и так далее. Поэтому расписание ни разу не изменялось с того самого момента, как мистер Халкис ослеп.

— Интересно, — прошептал Эллери. — Наверное, в расписании были учтены и вечерние костюмы?

— Вот и нет. Каждый вечер мистер Халкис неукоснительно надевал строгий вечерний костюм — это не утомляло память Демми и не было включено в расписание.

— Хорошо, — буркнул инспектор. — Триккала, спросите-ка этого недоумка, что там дальше.

Триккала с жаром заговорил, помогая себе жестами. Демми почти ожил. Он что-то долго и очень дружелюбно рассказывал, и в конце концов Триккала, отчаявшись, был вынужден его остановить.

— Он говорил, — вытирая пот со лба, сообщил Триккала, — как одевал кузена Георга в соответствии с расписанием. Около девяти часов они с кузеном перешли из спальни в библиотеку.

Джоан сказала:

— У мистера Халкиса было заведено каждое утро в девять часов совещаться в кабинете с мистером Слоуном. Закончив с мистером Слоуном обсуждение дел, запланированных на этот день, обычно он вызывал меня, и я писала под его диктовку.

— Об этом он ничего не сказал, — продолжал Триккала. — Он сказал, что оставил кузена за письменным столом и вышел из дому. Я не могу точно понять, что он пытается выразить, инспектор Квин. Что-то о докторе, но его речь так сбивчива. Он что, не совсем в своем уме?

— Не совсем! — рявкнул инспектор. — К несчастью. Мисс Бретт, вы догадываетесь, что он пытается сказать переводчику?

— Могу предположить, что он хочет рассказать о визите к доктору Беллоузу, психиатру. Понимаете, мистер Халкис всегда старался улучшить умственное состояние Демми, хотя ему неоднократно говорили о безнадежности всяких усилий. Доктор Беллоуз заинтересовался случаем Демми, привлек человека, знающего греческий, и наблюдал Демми в своем кабинете, в нескольких кварталах отсюда. Демми посещал доктора Беллоуза дважды в месяц, по субботам. Наверное, и в тот день он ходил на прием. Во всяком случае, вернулся он около пяти часов дня. К тому времени мистер Халкис уже умер, и в этой суматохе никто не подумал известить Демми. Поэтому, входя в дом, он ничего не знал о смерти кузена.

— Это было очень печально, — вздохнув, заметила миссис Слоун. — Бедный Демми! Я ему сказала, и он ужасно расстроился. Расхныкался, как ребенок. Несмотря на слабоумие, он по-своему очень любил Георга.

— Хорошо. Триккала, скажите ему, чтоб оставался здесь, и сами подождите. Он может понадобиться нам снова. — Инспектор повернулся к Гилберту Слоуну: — Очевидно, именно вы, мистер Слоун, были следующим, кто после Демми увидел Халкиса утром в прошлую субботу. Вы встретились с ним, как обычно, здесь ровно в девять?