Фредерик Браун - Где тебя настигнет смерть?

— Не интересовался, почему она выбрала вас?

— Спрашивал — думал, что и меня кто-то хотел разыграть. Но девушка объяснила, что нашла нас в телефонной книге. Это понятно, реклама у нас хорошая. Вот, пожалуй, и все, Эд. Черт, жаль девушку. Ты считаешь, что тут не все чисто, или просто гонорар отрабатываешь?

— Сам не знаю. Не люблю совпадений, и Салли мне нравились, мы провели вместе приятный вечер. Никаких вывихов, кроме того единственного, я в ней не заметил. Ладно, спасибо, Бен.

— Жаль, что больше ничем тебе не помог.

На улице была такая жара, что я зашел выпить холодного пива. Я выяснил лишь, что Салли говорила правду относительно того, как попала к нам, и Старлок тоже, конечно, не врал, сообщив, почему рекомендовал именно нас.

Вскоре я направился в страховую компанию «Хэлстед мьючиал», где, по словам Салли, она работала. Провел там около часа, но опять-таки ничего полезного не узнал. Салли была одной из дюжины стенографисток, работающих за дюжиной столов в общей комнате. Работу между ними распределяла офис-менеджер, тощая старая дева по фамилии Уилкинс — имени у нее возможно, не было вовсе. Салли в основном печатала — в основном циркуляры, иногда полисы. Порой страховые агенты диктовали ей письма для своих потенциальных клиентов. Получала она тридцать семь долларов в неделю, через несколько месяцев ей обещали прибавить до сорока. С начальницей и другими девушками вроде бы ладила, но близких подруг не имела.

Мисс Уилкинс я разговорил легко, поскольку никто не потрудился сообщить о смерти Салли ей на работу. Менеджер полагала, что она сегодня выйдет из отпуска. Два раза звонила ей домой, ответа не получила и подумала, что Салли уезжала куда-то и не успела вернуться к сроку. Сердилась, что Салли не позвонила или не прислала телеграмму. Известие о смерти привело ее в такой шок, что она даже не поинтересовалась, почему я задаю столько вопросов о бывшей сотруднице. Я заметил, что опекунам Салли следовало уведомить ее.

— Значит, похороны уже состоялись? Компания прислала бы цветы, разумеется. Не понимаю, мистер Хантер, почему нам не сообщили?

— Вы знакомы с опекунами? — спросил я.

— Нет. В личном деле сказано, что Салли жила отдельно, в своей квартире, но у нас есть их адрес и номер телефона. Назвать вам?

— Я уже знаю, спасибо, — сказал я — и тут меня осенило. Вероятно, это ни к чему и не приведет, но узнать-то можно. Я поинтересовался, есть ли у них список кандидаток на открывающиеся вакансии.

— Списка нет, я просто звоню в агентство по найму.

— Дело в том, что я знаю одну хорошую стенографистку, которая ищет работу. Зовут ее Моника Райт. Могу ли я прислать ее к вам?

— Охотно поговорю с ней, если она придет незамедлительно.

— Да, сегодня же явится.

— Присылайте. Если она подойдет, начнет работать завтра утром. Но пусть приходит как можно скорее, чтобы я в случае чего успела еще позвонить в агентство.

— Если через час ее не будет, мисс Уилкинс, я позвоню вам и предупрежу.

Вернулся я обратно на такси. Моника печатала в приемной, дядя выглянул из кабинета, услышав, что я пришел. Я пригласил ее в кабинет. Мы втроем разместились вокруг стола, и я спросил:

— Долго вам еще печатать, Моника?

— Часа три. Может, чуть меньше.

— А дома у вас есть машинка? Могли бы закончить вечером?

— Да, а что?

— Вы записывали мой отчет, Моника, и теперь знаете почти столько же, сколько мы. Можете помочь нам в этом деле. Хотите?

— Как?

— Место Салли пока свободно, Стэнтонам не пришло в голову уведомить ее нанимателей. Хотите его занять? Я говорил с ее начальницей и обещал прислать свою знакомую, хорошую стенографистку. Почему бы ей вас не взять?

— Какое место и сколько там платят?

— Стенографистка-машинистка в «Хэлстед мьючиал». Салли получала тридцать семь, в скором будущем ей обещали сорок. Вам, вероятно, придется начать с тридцати пяти.

— Маловато, Эд. Я способна на большее. На прошлой работе получала пятьдесят, и меня, заметьте, не уволили. Компания просто сменила адрес, а я не захотела уезжать из Чикаго.

— Зарплата не имеет значения, — заявил я. — Поработаете недельку, познакомитесь с девушками, поспрашиваете о Салли. Ничего, возможно, из этого не выйдет, но и нам терять нечего. Ее работа скорее всего ни при чем, однако и эту сторону не мешает проверить, раз нам представился такой шанс. Да, дядя Эм? — Я должен был посовещаться с ним предварительно.

Он понял меня и произнес:

— В убытке не останетесь, Моника. Если продержитесь там неделю, получите, скажем… семьдесят пять. Соглашайтесь на любую ставку, которую вам предложат, разницу мы возместим. Начнете с тридцати пяти — добавим вам сорок. Так честно будет?

— Более чем, мистер Хантер. С кем я должна встретиться?

Я объяснил и велел ей взять такси за наш счет.

— Если вас примут, возвращайтесь сюда, — добавил дядя, — я подскажу, какие вопросы следует задавать и как себя вести. Договорились?

Моника кивнула и ушла, чтобы успеть к назначенному мисс Уилкинс сроку.

— И как ты только умудряешься? — усмехнулся Эм. — Вызываешь девушку с блокнотом — получаешь беженку из кино. Или ты каждый раз оговариваешь, чтобы тебе прислали зигфелдовскую [4] Фло Зигфилд — бродвейский импресарио, известный своей серией театральных шоу «Безумства Зигфелда». Эм ссылается на фильм Р. З. Леонарда «Девушки Зигфилда». блондинку? Не отрицай, будто ничего не заметил.

— Стенографирует Моника хорошо, соображает вроде бы тоже, для задания, на какое мы ее послали, подходит. Что тут еще замечать?

— Она что, на мозоль тебе наступила?

— Намекнула прозрачно, что я мог бы спать не в кресле, а вместе с Салли.

— А говоришь, хорошо соображает!

— Ты сам, между прочим, мне посоветовал… Ладно, замнем. Это и не дает мне покоя в данном деле. Пока мы его не раскроем, меня будет мучить вопрос, правильно ли я поступил, оставшись в гостиной.

Дядя Эм положил руку мне на плечо:

— Прости, Эд. Если здесь и виноват кто-то, так это я. Хотя какого черта, не ясновидящие же мы. Откуда нам было знать, что с ней случится?

— Нашел в картире Салли что-нибудь интересное?

— Нет, Эд. Домовладелец, Корбитски, горазд языком молоть, но и он ничего не знает.

— В том-то и проблема, дядя. Все готовы болтать до одури, и никто ничего не знает.

— Может, тут и знать нечего. Потолковали мы, и я прочесал жилье Салли дюйм за дюймом. В общем, с ночи четверга там никого не было. Трехдневная чикагская пыль на всех поверхностях, следов нет, никаких там хитрых ловушек ни в прошлом, ни в настоящем. Но я забрал стаканы, из которых вы с Салли пили на сон грядущий. Стояли в раковине, отсюда я и понял, что это они — остальная посуда вымыта. Отнес их в лабораторию Кендалла на анализ.