С. Ван Дайн - Смерть коллекционера

Вэнс глотнул еще вина.

– Вообще, к моему прискорбию, сейчас доминирует тенденция выводить выставочных скотчтерьеров, полностью игнорируя задачи, которые ставили перед собой первые заводчики этой породы. Стараниями современных заводчиков, уделяющих излишнее внимание отдельным характеристикам, скотчи уже лишились ценнейших статей. Взять хотя бы манию – иного слова и не подберу – выводить собак минимальной высоты и с как можно более короткими лапами. В результате несчастные эти создания двигаются неуклюже, бегают медленно. Что уж говорить о маневренности! Что говорить о способности защищаться! Хотите услышать мое личное мнение, джентльмены? Вот оно: в том, что сейчас появляется все больше трусливых скотчей, повинны заводчики, намеренно лишающие собак издавна присущей им уверенности. У истинного скотча, выведенного для дела, а не для ношения медалей, храбрость граничит с безрассудством. В истинном скотче сочетаются проницательность и активность, жажда деятельности, желание играть – или сражаться – в любое время суток. Истинный скотч живет под девизом «всегда готов». Он чрезвычайно любопытен. Стремление разузнать, что происходит, у него в крови. Он искренне верует в собственную причастность к чему бы то ни было, к любому пустяку, случившемуся в этом мире, и живо реагирует на любые события. Он – сыщик по натуре; его мозг и мышцы постоянно в работе… Да, таков истинный терьер, апофеоза же названные качества достигают у скотчтерьера. Подобно натуре любой яркой личности, натура шотландского терьера сложно поддается анализу. Полагаю, лучше всего здесь подойдет метафора. Итак, я бы сравнил характер скотча с неугасимым пламенем. Пламя горит в его глазах, одухотворяет его черты, заставляет играть его мышцы, придает смысл всем его занятиям…

Вэнс хитро взглянул на Маркхэма.

– Понимаю, я вас утомил. Знаете почему? Все утро ваш мозг был занят решением сложнейшей задачки. Теперь он нуждается в релаксации – а что лучше наводит сон, чем мои разглагольствования о собаках? Кстати, раз уж мы затронули тему, не удержусь и поведаю вам, Маркхэм, что малютка скотти, найденная Гэмблом за портьерой, является великолепнейшим образчиком породы. Конечно, она не без изъянов – как и любая собака, – но именно такую собаку я бы хотел держать дома. Она компактна, у нее идеальные пропорции, а вес ни на унцию не превышает семнадцати фунтов… Бедняжка. Пожалуй, больше она не сможет участвовать в выставках, даже если выкарабкается. Шрам над глазом никуда не денешь. Скотти невинно пострадала, и я очень надеюсь, что она отомстит обидчику – поможет нам выйти на убийцу.

С этими словами Вэнс поднялся.

– Пойду позвоню ветеринару, узнаю, как там наша девочка.

За стол он вернулся заметно повеселевшим.

– Ветеринар говорит, скотти не так сильно пострадала, как он сначала думал. Это просто сильный ушиб. Пришлось наложить три шва. Скотти поела. Температуры нет. Блейми сделал ей внутривенную инъекцию глюконата кальция. К завтрашнему дню об инциденте будут напоминать только бинты.

Вэнс сделал очередной глоток вина.

– А это значит, что завтра я буду крайне занят. Мне нужно зайти в Клуб шотландских терьеров и пообщаться с парой-тройкой судей…

– Не вижу связи с убийством, – начал было Маркхэм.

– И тем не менее связь есть, – заверил Вэнс. – Раненая собака очутилась в чужом доме в момент убийства отнюдь не случайно. Мы не ошибемся, предположив, что привел ее именно убийца – намеренно или сам того не зная. В любом случае это зацепка. Имя владельца собаки и особенно его адрес – данные, от которых можно начинать плясать. Маршрут, проделанный вчера нашей скотти, прольет немало света и на перемещения субъекта, что проник в дом Коу. Нужно еще вот что учесть: ни Брисбен, ни Арчер собаки не видели, иначе любой из них, ввиду неприязни к животным, выставил бы ее вон.

– И далеко ли мы продвинемся на таких рассуждениях?

– Увы, не слишком далеко. Однако польза от них будет. Мы можем сделать целый ряд выводов, каждый из которых представляет интерес и проливает известную толику света. Во-первых, собака появилась в доме одновременно с убийцей, иначе Арчер выгнал бы ее.

– А вам не приходит в голову, что Арчер-то собаку и ударил?

– Не сомневаюсь, он был из тех, кто не задумываясь ударит беззащитное существо. Но если бы Арчер ударил нашу скотти, он бы не оставил ее истекать кровью за портьерой, а вышвырнул бы на улицу.

– Может, собаку избил Брисбен?

– Как раз об этом я и собирался сказать. Если именно Брисбен ударил скотти, значит, она либо уже находилась в доме, либо увязалась за ним. Рассмотрим первое предположение: собака в доме, Брисбен бьет ее. Тогда сам он должен был бы погибнуть буквально в следующую минуту, иначе, подобно Арчеру, Брисбен выбросил бы раненую скотти прочь из дому. Опять же в таком случае убийца либо не видел собаки, либо нарочно оставил ее за портьерой. Рассмотрим второе предположение: собака увязалась за Брисбеном. По-моему, это маловероятно. Брисбен заметил бы ее, и дальше передней она бы не проникла. Вдобавок собакам не свойственно прошмыгивать в чужие дома через парадную дверь, путаясь под ногами у чужих людей.

– Но ведь собака определенно прошмыгнула в дом вслед за каким-то человеком, – возразил Маркхэм. – Если, конечно, ее не притащили насильно.

– Верно, – кивнул Вэнс. – Меня, признаться, этот момент изрядно озадачивает. Скотти могла увязаться даже за незнакомым человеком и проникнуть в дом – если, конечно, мы предположим, что этот человек не закрыл за собой дверь. Однако убийца едва ли допустил бы такую оплошность, как раскрытая парадная дверь. Наоборот, он должен был бы не только закрыть ее, но и запереть на ключ. Брисбен тоже не оставил бы дверь своего дома распахнутой. Таким образом, оба они, запирая дверь, увидели бы постороннюю собаку и выставили ее вон. С другой стороны, опасная рана, нанесенная собаке, говорит о том, что ее присутствие в доме не было запланировано; обнаруживший ее человек был удивлен, а пожалуй, и напуган. Боясь, что его увидят, когда он станет вышвыривать собаку за дверь, негодяй действовал импульсивно. Он хотел убить скотти прежде, чем она своим лаем привлечет к нему внимание. Данное предположение позволяет расценивать избиение скотти как своеобразную меру самозащиты. Мы также можем сделать второй, самый важный вывод – собака была обнаружена уже после убийства.

– Вы рассуждаете логично, – сказал Маркхэм. – Только нам-то какой прок от этой информации?

– Прок, без сомнения, будет, и немалый, – оптимистично ответил Вэнс. – Данные факты позволяют отмести целый ряд версий. Кроме того, сама собою напрашивается интерпретация двух преступлений – убийства Арчера и убийства Брисбена.