Морис Леблан - Сочинения в трех томах. Том 3

— Обвиняемый, встаньте. Ваше имя, фамилия, возраст и занятие?

Не получая ответа, он повторил:

— Ваше имя? Я спрашиваю — ваше имя?

Низкий, усталый голос произнес:

— Бодрю, Дезирэ.

В публике послышался ропот. Председатель продолжал:

— Бодрю? Дезирэ? А! Новая метаморфоза. Это, кажется, уже восьмое имя, которым вы называетесь и которое, конечно, так же вымышлено, как и все остальные. Мы будем придерживаться, с вашего позволения, имени Арсена Люпена, под которым вы более известны.

Справившись со своими заметками, председатель продолжал:

— Три года назад вы внезапно выплыли неизвестно из какой среды, как Арсен Люпен. Все данные, которые мы имеем о вас до этого появления, скорее гадательны. Весьма возможно, что некий Роста, работавший восемь лет назад с фокусником Диксоном, был не кто иной, как Арсен Люпен. Возможно также, что русский студент, посещавший шесть лет назад лабораторию в госпитале Св. Людовика и нередко удивлявший своего учителя смелостью своих опытов по накожным болезням, был тот же самый Арсен Люпен. Он же, по-видимому, фигурировал в Париже и в качестве профессора японской борьбы. Наконец, тот, который спас столько людей через слуховое окно на благотворительном базаре… и обокрал их после, — это был, по-видимому, опять-таки Арсен Люпен.

После короткой паузы председатель заключил:

— Вот в каком виде представляется нам предыдущий период, являвшийся лишь подготовкой к борьбе, предпринятой вами против общества. Признаете ли вы эти факты?

Во время этой речи обвиняемый стоял сгорбившись и переминаясь с ноги на ногу. Стало светлее и можно было различить его необычайную худобу, впалые щеки, странно выдающиеся скулы, лицо землистого цвета, испещренное красными пятнами и обрамленное неровной и редкой бородой. Пребывание в тюрьме значительно состарило и истомило его.

Казалось, что он не слыхал обращенного к нему вопроса. После двукратного повторения он поднял глаза, обдумывая, по-видимому, свой ответ и сделав над собою страшное усилие, пробормотал:

— Бодрю… Дезирэ.

Председатель пожал плечами.

— Я не понимаю вашей системы защиты, Арсен Люпен, — сказал он. — Если вы хотите разыгрывать роль глупца, неответственного за свои поступки, воля ваша. Я же приступаю к делу, не обращая внимания на ваши фантазии.

Затем он перешел к подробностям краж, мошенничеств и подлогов Арсена Люпена. Время от времени он обращался с вопросом к обвиняемому, который или бормотал что-то, или совсем не отвечал.

Начался допрос свидетелей. После нескольких ничтожных показаний был вызван Ганимар. Общий интерес пробудился. Сначала старый сыщик несколько разочаровал аудиторию. Не то, что он был смущен, — потому что не в первый раз пришлось ему присутствовать на суде, — но беспокоен, не в своей тарелке. Он посматривал на обвиняемого с явным недоумением. Однако он рассказал обо всех событиях, в которых сам принимал участие: преследование им Арсена Люпена по Европе и прибытие в Америку. Его слушали жадно, как слушали бы рассказ о самых романических любовных приключениях. В конце рассказа, передавая свои разговоры с Арсеном Люпеном, он два раза неожиданно останавливался и выказал странную рассеянность и нерешительность.

Было ясно, что его преследовала какая-то посторонняя мысль.

— Если вам нездоровится, не лучше ли прервать показания? — сказал председатель.

— О, нет, нет, но дело в том…

Он замолчал, пристальным, долгим взглядом всматриваясь в обвиняемого.

— Я прошу дозволения взглянуть на Люпена вблизи, — сказал он. — Здесь кроется какая-то загадка, которую надо выяснить.

Он подошел к подсудимому, еще раз внимательно оглядел его, потом вернулся на свое место и произнес торжественным голосом:

— Господин председатель! Я утверждаю, что находящийся здесь человек — не Арсен Люпен.

Водворилось глубокое молчание.

— Что вы говорите? — воскликнул, наконец, растерявшийся председатель.

— На первый взгляд, пожалуй, можно ошибиться. Признаюсь, сходство действительно существует, но достаточно обратить внимание на нос, рот, волосы, цвет кожи… Конечно, это не Арсен Люпен. В особенности эти глаза… Разве у Люпена были когда-либо глаза алкоголика?

— Позвольте! Позвольте! В чем же дело? Что вы подозреваете, свидетель?

— Я и сам не знаю. Я думаю, что вместо себя Люпен подсунул кого-то. Впрочем, это, может быть, его сообщник.

Председатель велел вызвать судебного следователя, директора Санте и сторожей; затем объявил перерыв.

По возобновлении заседания Бувье и директор на очной ставке с обвиняемым объявили, что между Арсеном Люпеном и этим человеком не было почти никакого сходства.

— Но в таком случае, кто же этот человек? И как он попал в руки правосудия?

Ввели двух сторожей Санте, и — странное противоречие! — они признали арестанта, за которым смотрели по очереди. Председатель вздохнул свободнее.

— Да, да, — подтвердил один из сторожей, — это, конечно, он.

— Вы не сомневаетесь?

— Нет, хотя я мало видел его. Сдали мне его вечером, а с тех пор целых два месяца он все лежал на кровати, лицом к стене.

— А раньше этих двух месяцев?

— Раньше? Раньше он не сидел в камере N 24.

— В таком случае мы имеем дело с подлогом, совершившимся два месяца назад.

В полном недоумении председатель обратился к обвиняемому и сказал ободряющим, ласковым тоном:

— Послушайте, обвиняемый, не можете ли вы объяснить, как и когда вы попали в руки правосудия?

После искусного и спокойного допроса удалось вырвать у него несколько фраз, из которых выяснилось следующее. Два месяца назад после уличной схватки его привели в полицейское бюро, где он провел ночь. Утром его выпустили. У него была лишь мелкая медная монета в кармане. Когда он проходил через двор, два сторожа схватили его за руки и посадили в арестантскую карету. С тех пор он жил в камере N 24… Кормили там хорошо… спать было недурно… и он не протестовал…

Все это казалось правдоподобным. Председатель для пополнения следствия отложил дело до следующей сессии. Списки заключенных под стражу подтвердили приведенные факты: действительно, за восемь недель перед тем некий Дезирэ Бодрю ночевал в полиции. Освобожденный на следующий день, он оставил участок в два часа пополудни. В этот самый день, в два часа, допрошенный в последний раз Арсен Люпен вышел из следственной камеры. Итак, сторожа ошиблись? Или, введенные в заблуждение сходством, не смешали ли они этого человека с прежним арестантом?

Была ли эта перемена придумана заранее? Но тогда каким чудом мог удаться план, основанный лишь на целом ряде маловероятных удач, случайных встреч и чудовищных ошибок?

Дезирэ Бодрю отправили в антропометрическое бюро: там не нашлось мерки, соответствующей его приметам. Но скоро напали на его следы. Он жил милостыней, ночуя в домишках тряпичников, разбросанных у заставы. Год назад он исчез.