Артур Конан Дойль - Приключение второго пятна

Наши читатели, конечно, помнят, что покойный джентльмен был найден заколотым в своей гостиной, и некоторые подозрения пали на его слугу, но его алиби положило им конец. Вчера слуги дамы, известной как мадам Анри Фурнэ, проживавшей в небольшом особняке на рю Аустерлиц, сообщили надлежащим властям, что она помешалась. Врачебное обследование показало, что она действительно страдает опасной и неизлечимой манией. Полиция затем установила, что мадам Анри Фурнэ в прошлый вторник только что вернулась из поездки в Лондон, и есть основания считать ее причастной к преступлению в Вестминстере. Сравнение фотографий неопровержимо доказало, что мсье Анри Фурнэ и Эдуардо Лукас – одно и то же лицо и что покойный по какой-то причине вел двойную жизнь в Лондоне и в Париже. Мадам Фурнэ, креолка по происхождению, от природы крайне возбудима и в прошлом страдала припадками ревности, переходившими в бешенство. Предположительно именно в таком исступлении она и совершила ужасное преступление, вызвавшее в Лондоне такую сенсацию. Ее передвижения в понедельник ночью еще не установлены, но, несомненно, во вторник утром на вокзале Чаринг-Кросс сходная с ней по описанию женщина привлекала всеобщее внимание своим диким видом и яростностью жестикуляции. Поэтому, предположительно, преступление было совершено либо в припадке безумия, либо его совершение тут же вызвало помешательство у бедной женщины. Пока она не в состоянии дать сколько-нибудь связное объяснение случившегося, и врачи не дают никакой надежды на то, что рассудок к ней вернется. Есть сведения, что женщину, которая могла быть мадам Фурнэ, ночью в понедельник видели, когда она в течение нескольких часов следила за домом на Годолфин-стрит».

– Что вы думаете об этом, Холмс? (Я прочел ему заметку вслух, пока он кончал завтракать.)

– Мой дорогой Ватсон, – сказал он, встав из-за стола и прохаживаясь по комнате, – вы сверхтерпеливы, но если я ничего вам не говорил в прошлые три дня, то потому лишь, что сказать мне было нечего. Даже теперь это известие из Парижа для нас не так уж и полезно.

– Но оно же бесспорно разрешает вопрос о смерти этого человека.

– Смерть этого человека всего лишь побочный, тривиальный эпизод в сравнении с нашей настоящей задачей – выследить этот документ и предотвратить европейскую катастрофу. За последние три дня случилась только одна важная вещь: не случилось абсолютно ничего. Я почти каждый час получаю известия от правительства, и, вне всяких сомнений, нигде в Европе не возникло никаких тревожных признаков. Ну, если письмо отослано… нет, оно не могло быть отослано… так где же оно? У кого? Почему его придерживают? Вот вопрос, который стучит у меня в мозгу, будто молот. Действительно ли всего лишь совпадение, что Лукаса постигла смерть в ту же ночь, когда исчезло письмо? И вообще, попало ли письмо к нему? Если да, то почему оно не найдено среди его бумаг? Или его сумасшедшая жена унесла письмо? Если так, находится ли оно у нее в доме в Париже? Как я сумею добраться до него, не вызвав подозрений французской полиции? В этом деле, дорогой Ватсон, силы закона и порядка не менее опасны для нас, чем преступники. Все и вся против нас, но на карту поставлены колоссальные интересы. Если я доведу его до успешного завершения, оно, бесспорно, станет венцом моей карьеры. А вот и последнее известие с фронта! – Он торопливо прочел доставленную записку. – Эгей! Лестрейд как будто обнаружил что-то интересное. Берите вашу шляпу, Ватсон, и мы вместе прогуляемся до Вестминстера.

Я в первый раз посетил место этого преступления – высокий, обшарпанный, узкогрудый дом, чинный, респектабельный и солидный, подобно столетию его постройки. В окне возникло бульдожье лицо Лестрейда, и он тепло поздоровался с нами, когда могучий констебль открыл дверь и впустил нас внутрь. Комната, в которую нас проводили, была той, где совершилось преступление. Но от него не осталось и следа, кроме безобразного, неправильной формы пятна на ковре. Этот небольшой квадратный, грубого тканья ковер посреди комнаты больше походил на половик, окруженный широким пространством прекрасного старомодного паркета, натертого до блеска. Над камином красовались великолепные образчики холодного оружия, и одно из них было пущено в ход той трагической ночью. В оконной нише стояло бюро чудесной работы, и все остальные предметы в комнате – картины, ковры и занавески, – все указывали на вкус к роскоши, граничивший с изнеженным сибаритством.

– Видели парижские новости? – осведомился Лестрейд.

Холмс кивнул.

– Наши французские друзья как будто на этот раз попали в точку. Нет никаких сомнений в том, что все произошло так, как они утверждают. Она постучалась в дверь – нежданный визит, полагаю, так как он разгораживал свою жизнь глухими стенами, – но он ее впускает, так как не может оставить стоять на улице. Она объясняет ему, как выследила его, осыпает упреками. То, другое, третье, и благодаря кинжалу, столь удобно оказавшемуся у нее под рукой, быстро наступил конец. Однако не мгновенно, так как стулья все были сдвинуты вон там, а один он сжимал в руке, словно пытался удержать ее на расстоянии. Все это настолько ясно, точно мы видели происходившее своими глазами.

Холмс поднял брови.

– И все-таки вы послали за мной?

– А, да. Кое-что другое, сущий пустяк, но из тех, какие вас интересуют – необычный, понимаете? Чудной, если можно так выразиться. К главному факту он никакого отношения не имеет, то есть судя по всему.

– Так что же это?

– Ну, вы знаете, при такого рода преступлениях мы тщательно следим, чтобы все оставалось на своих местах. Ничего здесь не было сдвинуто или переставлено. Констебль дежурит тут днем и ночью. Нынче утром, поскольку покойника похоронили и расследование закончилось, то есть насколько оно касалось этой комнаты, мы решили немного прибрать тут. Этот ковер, как видите, ничем не закреплен, а просто расстелен. Нам понадобилось его приподнять. Мы обнаружили…

– Да? Вы обнаружили…

Лицо Холмса тревожно потемнело.

– Ну, я уверен, вам и за сто лет не догадаться, что мы там обнаружили. Видите это пятно на ковре? Но много крови должно было просочиться сквозь него, верно?

– Да, разумеется.

– Ну, так вы удивитесь, услышав, что на белом паркете соответствующего пятна нет.

– Нет никакого пятна? Но должно же…

– Да, как вы и говорите. Но факт остается фактом: его там нет.

Он ухватил ковер за угол и, отогнув его, доказал правоту своих слов.

– Но с изнанки ведь есть такое же пятно, и след должен был остаться.

Лестрейд радостно подхихикнул, озадачив прославленного эксперта.

– А теперь я покажу вам объяснение. На полу второе пятно имеется, да только не там. Вот, поглядите сами. – Тут он отвернул другой край ковра, и действительно, на белом квадрате старомодного паркета багровело бесформенное пятно. – Что скажете, мистер Холмс?