Агата Кристи - Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник)

Я немного нервничал, когда на следующий день позвонил в звонок «Марби Гранж». Меня очень интересовало, что Пуаро ожидает от моего визита. Он поручил мне это дело – почему? Потому ли, что, как и при беседе с майором Блантом, хотел остаться в стороне? Такое желание, вполне понятное тогда, сейчас теряло всякий смысл.

Мои размышления были прерваны появлением хорошенькой горничной.

Да, миссис Фоллиот дома. Меня проводили в гостиную, и я с любопытством огляделся. В большой полупустой комнате стояли неплохие старинные фарфоровые фигурки и лежали красивые вышивки. При этом шторы и чехлы на мебели выглядели поношенными. Как ни взгляни, но эта комната, без сомнения, принадлежала леди.

Когда миссис Фоллиот вошла в комнату, я оторвался от изучения Бартолоцци [107], висевшего на стене.

– Доктор Шеппард, – неуверенно произнесла она.

– Именно так меня зовут, – ответил я. – Прошу прощения, что побеспокоил вас без приглашения, но мне нужна информация об одной горничной, которая раньше работала у вас. Ее имя Урсула Борн.

– Урсула Борн? – с сомнением повторила она.

– Да. Может быть, вы не помните этого имени?

– Нет, нет, конечно, я… я очень хорошо помню.

– Как я понимаю, она ушла от вас около года назад?

– Да, именно так. Вы абсолютно правы.

– И пока она работала у вас, у вас не было к ней претензий? Кстати, а сколько всего она у вас проработала?

– Год или два – сейчас точно не помню. Она… она очень способная девушка. Думаю, что вам она вполне понравится. Я и не знала, что она собирается уходить из «Фернли».

– А вы можете что-нибудь о ней рассказать? – попросил я.

– Что-нибудь о ней?

– Да. Откуда она родом, кто ее близкие – такие вещи…

Лицо миссис Фоллиот окаменело еще больше.

– Я ничего этого не знаю.

– А у кого она работала до вас?

– Боюсь, что не припомню.

Сейчас ее волнение подчеркивалось неожиданно появившимся гневом. Она откинула голову назад жестом, который показался мне смутно знакомым.

– А так ли уж необходимы все эти вопросы?

– Совсем нет. – Я притворился удивленным и слегка виноватым. – Не думал, что для вас это будет неприятно. Приношу вам свои извинения.

Гнев исчез, и она опять превратилась в смущенную женщину.

– Нет, я совсем не против! Уверяю вас. Почему это должно быть мне неприятно? Просто… просто, понимаете, все это выглядит несколько странно. Вот и всё. Просто несколько странно.

Практикующий врач почти всегда может точно определить, когда ему лгут. По манере миссис Фоллиот вести беседу было очевидно, что она не хочет отвечать на мои вопросы, и не хочет очень активно. Было понятно, что она сильно расстроена и чувствует себя не в своей тарелке. За всем этим пряталась какая-то загадка. Мне миссис Фоллиот показалась женщиной, совершенно не приспособленной ко лжи – и именно поэтому так неловко себя чувствовавшей, когда лгать все-таки приходилось. Заметить это был способен даже ребенок.

Но мне также было очевидно, что больше она ничего не скажет. Какая бы тайна ни окружала Урсулу Борн, от миссис Фоллиот я о ней ничего не узнаю.

Признав поражение, я еще раз извинился за вторжение, взял шляпу и удалился.

Заехав по дороге к паре пациентов, я появился дома около шести часов вечера. Кэролайн сидела рядом с кучей использованных чайных принадлежностей. На лице у нее было написано с трудом подавляемое волнение, которое мне было так хорошо известно. Так она выглядела только тогда, когда ей не терпелось что-то сообщить или задать какой-нибудь вопрос. Я только не мог понять, что она хотела именно сейчас.

– У меня была очень интересная вторая половина дня, – начала Кэролайн, когда я погрузился в свое любимое кресло и вытянул ноги навстречу согревающему пламени камина.

– Правда? – спросил я. – Что, заходила мисс Ганнет?

Мисс Ганнет – одна из наших основных сплетниц.

– Можешь попробовать еще раз, – сказала Кэролайн с очевидной самоуверенностью.

Я попробовал еще несколько раз, постепенно перебрав всех членов ее разведывательной бригады. Каждую фамилию моя сестрица отвергала триумфальным покачиванием головы. В конце концов она сама выдала мне эту информацию.

– Месье Пуаро! – сказала она. – Что ты об этом думаешь?

Думал я много чего, но делиться этим с Кэролайн не стал.

– А зачем он приходил? – спросил я вместо этого.

– Конечно, для того, чтобы увидеть меня. Он сказал, что так как хорошо знает моего брата, то есть тебя, то надеется, что ему будет позволено познакомиться с его очаровательной сестрой… то есть с твоей очаровательной сестрой… ну вот, я окончательно запуталась… но ты меня понял.

– И о чем же он говорил?

– Он мне много чего рассказал о себе и о своих расследованиях. Ты знаешь, что князь Павел Моранский женился на танцовщице?

– Да неужели?

– Я читала об этом очень интересную заметку в «Светских слухах» несколько дней назад. Там намекалось на то, что в действительности она русская великая княжна, которой удалось сбежать от большевиков. Так вот, оказывается, месье Пуаро удалось раскрыть ужасную тайну одного убийства, которая угрожала им обоим. Князь Павел не знал, как его отблагодарить [108].

– Он вручил ему булавку для галстука с изумрудом размером с яйцо зуйка [109]?

– Он об этом ничего не сказал. А почему ты спрашиваешь?

– Да так, – ответил я. – Я думал, так всегда делается. По крайней мере, в детективных романах. У супердетективов комнаты всегда забиты рубинами, жемчугом и изумрудами, которые им дарят клиенты из королевских семей.

– Было очень интересно услышать обо всем этом от непосредственного участника, – благодушно заметила моя сестра.

Для Кэролайн – несомненно. Я не мог не восхищаться прозорливостью месье Эркюля Пуаро, который из великого множества своих дел смог выбрать именно то, которое будет особенно интересно для пожилой леди, живущей в небольшой деревне.

– Так он подтвердил, что танцовщица – это настоящая великая княжна?

– Он не имел права этого говорить, – с важным видом ответила Кэролайн.

Я задумался, сколько Пуаро пришлось присочинить, когда он общался с моей сестрицей, – может быть, и совсем ничего. Ведь все свои намеки он наверняка сопровождал движениями бровей и пожиманием плеч.

– После такого рассказа, – заметил я, – ты была готова есть у него с руки.

– Не будь злым, Джеймс. Не понимаю, где ты нахватался этих ужасных выражений.

– Наверное, там, где пролегает моя единственная связь с внешним миром, – у своих пациентов. К сожалению, я не практикую среди королевских семей и высокородных русских émigrés [110] …

Кэролайн подняла очки на лоб и внимательно посмотрела на меня.