Фрэнсис Броуди - Убить до заката

– Помнишь объявление хорошо обеспеченной женщины, ищущей хорошо обеспеченного мужчину? Папа считает, что это может быть какой-то шифр, но я попросила одного знакомого написать ответное письмо. Адресат – реальный человек, Маркус.

Он слушал, пока я рассказывала ему о письме мистера Даффилда, написанном от лица мистера Райта, об ответе и встрече, назначенной на завтрашний день.

– Пожалуйста, не обнадеживай себя, Кейт. Вероятно, есть совершенно простое объяснение, почему у мистера Армстронга хранилась эта газетная вырезка. Его интересовали самые разные социальные вопросы, а также права женщин – по крайней мере в теории. – В голосе Маркуса послышался мягкий укор. – Не стоило заходить настолько далеко, чтобы писать ответ на объявление. Я бы проверил этот почтовый ящик. Избавил бы твоего приятеля мистера Даффилда и эту предприимчивую леди от небольшой неловкости. – Он хотел добавить еще что-то, но передумал.

– Ты сообщил миссис Конрой, что ее муж под арестом?

– К ней сходил сержант Шарп. Он сказал, что Конроя лечат в больнице от ожогов и шока и он находится под действием успокоительных средств.

– Думаю, это принесет ей огромное облегчение. К тому же она обрадуется, узнав, что и Милли цела и невредима.

– Ты о чем, Кейт?

– Эта девочка, Милли, она совсем недавно тут появилась, замерзшая и умирающая от голода. Она страшно боится неприятностей. Я ее покормила и уложила спать. Как ты думаешь… я хочу сказать, что Гарриет и Остину с ней будет повеселее…

Это была не совсем правда. Гарриет и Остину и вдвоем было неплохо, а завтра они уедут к бабушке. Меня тревожила Милли. Если она действительно подожгла коровник, ей требовалась помощь, а не наказание.

Маркуса, похоже, судьба Милли не беспокоила. Он кивнул:

– Я пошлю кого-нибудь к миссис Конрой передать, что мы нашли девочку и о ней позаботились. Она не ранена?

– Нет. Только грязная, измученная и искусанная блохами.

Он улыбнулся:

– Что ж, это очень благородно с твоей стороны. Количество работы у нас обоих сократилось.

– Это, видимо, означает, что завтра мы не увидим тебя на воскресном обеде у моих родителей?

Маркус наклонился и поцеловал меня в щеку.

– Даже не думай, Кейт. Я ни за что на свете его не пропущу. Человек должен есть, и… – Он не упомянул о том, что это дело, по его мнению, было закрыто. Поднял меня из кресла и обнял. – Постарайся не слишком волноваться. – Он снова меня поцеловал. – Поспи, Кейт. И закрой за мной дверь на задвижку.

Я смотрела в окно, как его фигура исчезает в темноте. Заработал двигатель, и автомобиль скрылся в ночи.

Трое детей сидели за столом, перед каждым стояла миска с кашей. Гарриет разминала комки каши ложкой. Остин в шутку прилепил комок каши на подбородок вместо бороды. Милли ела быстро, не отрывая глаз от еды. Закончив, она дочиста вылизала тарелку.

– Милли. Расскажи, что произошло в ночь пожара.

Она смотрела в тарелку, словно читая там ответ.

– Это не я! – закричал Остин.

– И не я, – эхом откликнулась Милли.

– Я никого не обвиняю. Просто хочу узнать. Милли, где ты была, когда начался пожар?

– В своей кровати.

– Она спит внизу, – вмешалась Гарриет, – на кровати, которая выдвигается из стены на кухне.

– Расскажи мне, что ты видела, Милли.

Девочка поняла, что можно поторговаться:

– Я хочу чаю.

Гарриет налила немного своего чая в тарелку Милли. Та взяла тарелку и стала пить. Когда она закончила, я повторила свой вопрос.

Она уставилась в пустую тарелку.

– Мистер Конрой громко стучал в дверь. Это меня разбудило. Миссис Конрой спустилась. Она не хотела пускать его в дом, потому что он был пьяный. Она пошла за ним.

– Что ты имеешь в виду?

– Чтобы убедиться, что он ушел от двери и больше ей не помешает. Я снова закрыла глаза. И опять услышала шум, но не хотела смотреть. – Она уставилась на Остина.

– Это был не я, – заныл Остин.

– Да, это был не он, – подтвердила Милли. – Остин проснулся и плакал снаружи. Огонь уже разгорался.

Остин расплакался, будто должен был иллюстрировать эту историю своими действиями.

– Мне было холодно, очень холодно, и Гарриет там не было.

Гарриет заставила его замолчать и повернулась ко мне:

– Иногда Остин ходит во сне.

Это не объясняло, как он оказался на улице, разве что дверь оставалась открытой или Милли вывела его наружу, чтобы свалить вину за пожар на мальчика.

– Что случилось дальше, Милли?

– Я поняла: что-то происходит. Пошла и увидала огонь. Я выпустила коров.

Она покраснела и отвернулась. Я догадалась, что о коровах она проявила больше заботы, чем об Остине, и улыбнулась ей.

– Ты очень хорошо поступила, выпустив коров. Ты спасла им жизнь. Что дальше?

– Мистер Конрой катался по земле. У него горела одежда, и он катался и катался, а потом взял Остина на руки и побежал.

– Где была миссис Конрой?

– Не пустив мистера Конроя в дом, она ушла спать.

От громкого стука в дверь мы все застыли, как статуи. Я смотрела, как начала двигаться веревочка, на которой висел ключ. Тогда я бросилась вперед и схватила ее, удерживая ключ.

– Кто дома? – Это была миссис Конрой.

Я кивком велела Милли уйти наверх, что она тихонько и сделала.

Я чуть-чуть приоткрыла дверь.

– Миссис Конрой. Простите, но я не могу вас впустить. Дети измучены.

– Миссис Армстронг поручила их мне. Я не могу ее подвести.

Я вышла на крыльцо, закрыв за собой дверь.

– У вас своих неприятностей хоть отбавляй, а детей заберет бабушка. – Я коснулась руки миссис Конрой. – Я слышала о пожаре. Даже не знаю, что и сказать. Всем сердцем вам сочувствую. Я передам Мэри Джейн, какую доброту и внимание вы проявили, придя проведать детей.

Сердце у меня колотилось. Если она захочет силой войти в дом, сцена разыграется пренеприятная.

– Моя девочка тоже пропала. Полиция держит ее под арестом, хотя, конечно, мне ни о чем не говорят.

– Какой ужас. Сходите к сержанту Шарпу. Уверена, он вас успокоит. Я бы пошла с вами, но скоро приедет бабушка детей.

Это помогло. Возможно, сама я на эффективное средство устрашения не тянула, но с довеском в виде прибывающей бабушки вынудила миссис Конрой ретироваться.

Я пожелала ей всего доброго, вошла в дом и закрыла дверь. Когда я повернула ключ в замке и прислонилась к двери, то вся дрожала. Конечно, моя затея тянула на похищение, но Милли выглядела слишком хрупкой, чтобы выдержать бремя вины за поджог.

Гарриет подошла к окну и задернула занавески.

– Мне не нравится темнота, – пожаловался Остин.

– Приходится задергивать занавески, когда кто-то умирает, – мягко проговорила Гарриет.