Майкл Иннес - Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник)

– Видите, я снова выразился совершенно неверно. По поводу имущих классов. Потому что Руперт не владеет никаким имуществом. И боюсь, у него есть полное основание обижаться на подобные реплики. Он хороший малый, наш Руперт. Но к нему надо относиться с пониманием… Какая красивая декорация! – Молодая женщина из Челси проносила мимо гротескное изображение раковины из папье-маше, под прикрытием которой Гиб Оверолл собирался декламировать стихи Уэджа. – Хотя кому-то она может показаться грубоватым намеком. Надеюсь, номер не ранит чьих-то чувств. Все эти глупые шутки сделали наших гостей излишне нервными и уязвимыми.

Эплби с трудом сдержал желание ухватить мистера Элиота за плечи и слегка встряхнуть. Тот снова старался отстраниться от проблемы, скрыться от нее, как автор надежно прячется за крепко скроенным сюжетом своей книги. В нем просматривалось и ощущение одержанной над кем-то победы, крупного достижения, которое опять-таки может испытывать писатель, завершивший последнюю главу своего полного загадок нового произведения. И Эплби решил пустить в ход самую мощную артиллерию, какая только была в его распоряжении.

– Дурость-Холл, – сказал он. – Многие считают, а моя сестра, кажется, первой догадалась об этом, что так вы назвали усадьбу, где происходит действие «Полуночного убийства».

– И Патришия совершенно права.

– Кто еще знал об этом?

– Могли знать практически все. Мои рукописи свободно хранятся в буфете, куда каждый имеет доступ. Но я, разумеется, предпочел бы, чтобы туда никто не влезал, если уж быть до конца честным. – Честность явно далась мистеру Элиоту с изрядной долей неловкости. – И, насколько мне известно, только Арчи имеет дурную привычку заглядывать в них. Из чисто дружеского любопытства, как я полагаю. Хочет знать, как продвигается моя работа.

И мистер Элиот, явно благостно настроенный, снова просветлел лицом, высказав это предположение.

– Убийство должно быть совершено в полночь в Дурость-Холле. Каким образом?

Мистер Элиот беззаботно покачал головой.

– Об этом, мой дорогой Джон, я не имею понятия. Я порвал и выбросил рукопись, как только обнаружил происходящие с ней странности. А это случилось еще до того, как я продумал детали убийства. И вообще, не могу не отметить, что в последнее время у меня сложилась манера откладывать описания убийств, насколько это возможно. Они, видите ли, не доставляют мне прежнего заманчивого наслаждения – эти смертоносные выдумки.

– Понимаю. А теперь, если не возражаете, давайте перейдем к самому существенному вопросу во всем этом деле – к ясновидению шутника, если вы не предпочитаете другого термина. Он мог узнать название усадьбы из вашей рукописи. Но действительно ли он продемонстрировал какое-либо знакомство с вашими замыслами для «Полуночного убийства», которые вы так и не успели доверить бумаге? Я имею в виду такие же знания деталей ненаписанного до конца произведения, какие, как нам показалось, он имел о «Дне Рождения»?

– О, бог ты мой, да, конечно. – Безмятежное спокойствие мистера Элиота стало раздражающе напоминать обычное состояние сэра Арчи. – Несколько обнаруженных мной изменений, внесенных в рукопись, предполагали знакомство с определенными идеями, которые я вынашивал для более ранних книг о Пауке, но потом полностью отверг.

– Идеями, которые вы совершенно определенно не записывали, – пусть даже в виде самых примитивных черновых набросков? Идеями, которыми вы совершенно определенно ни с кем не делились в случайном разговоре и не упоминали о них?

Эплби чувствовал, что мистер Элиот готов в любой момент завершить разговор и ускользнуть, а потому проявлял поспешность, хотя и сожалел об этом.

– Именно так. Я никогда ни с кем не обсуждаю своих будущих книг, поскольку есть множество гораздо более интересных тем для разговоров. – Теперь мистер Элиот улыбнулся, как померещилось Эплби, со снисходительностью профессионала. – Я ни разу не обсуждал их даже с собственным секретарем. И у меня нет привычки делать предварительные наброски, потому что любая черновая запись, найденная через неделю, может не только расстроить меня, но и привести в самое дурное расположение духа, чуть ли не в ярость. Исключение составляют, конечно, – лицо мистера Элиота приобрело неожиданно мечтательное выражение, – мои черновые записи к труду о Поупе. Мне уже начинает казаться, что из них вырисовывается что-то настоящее и большое.

Мистер Элиот вздохнул.

– Вы говорите об идеях, – осторожно продолжил Эплби, – достаточно цельно оформленных, а не о простых проблесках мысли?

– Определенно о четко оформленных идеях. По непостижимым причинам в отношении Поупа меня посещают действительно оригинальные мысли – в противном случае сочинение выходило бы невыносимо скучным. Объясню, в чем разница. Мысли, к которым, как представляется, имеет доступ наш злоумышленник, просто приходят мне в голову и сохраняются там. Если они становятся мне нужны, я нахожу для них применение… Нам просто необходимо к будущему году сделать этот театральный зал хотя бы чуть более привлекательным. Раз в нем собирается такая аудитория, как сегодня, мы обязаны принимать этих милых людей в более комфортабельных условиях.

Эплби пустил в ход услышанное от Уинтера:

– Вам знаком, – спросил он, – такой психологический феномен, как парамнезия?

– А, вот вы о чем заговорили. Я обдумывал некоторое время назад этот вариант и счел его совершенно неприменимым к моему случаю.

Эплби становилось все труднее сдерживать импульсивное желание основательно встряхнуть Элиота.

– Стало быть, вы отбросили метафизику и отказались от не слишком приятной для вас психологической версии, – сказал он. – Но осталось ли у вас после этого хоть какое-то объяснение происходящих с вами экстраординарных вещей?

Мистер Элиот в преувеличенном удивлении распахнул глаза. «Вот у кого прошел хорошую школу Тимми, – подумал Эплби. – И как же это должно раздражать беднягу Уинтера!»

– Бог ты мой, ну, конечно же, такое объяснение у меня есть! Мне следовало сразу же им с вами поделиться. Это очень простое объяснение, основывающееся на доказанных наукой фактах. Уэдж недавно выпустил на эту тему книгу, написанную членом Королевской академии наук. Секрет шутника состоит в том, что он наделен способностью к телепатии. К чтению чужих мыслей. Это было подтверждено… Но простите, мне необходимо оставить вас и поприветствовать добрым словом некоторых из своих гостей, этих восхитительных великодушных людей.

И неторопливо, но неудержимо, как подхваченную ветром огромную льдину, мистера Элиота увлекло от Эплби. Однако, сделав несколько шагов, он обернулся, чтобы добавить: