Майкл Иннес - Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник)

– Прошу прощения?

– Все сводится к квадрату, образованному этими населенными пунктами. Именно здесь и таится ответ. К сожалению, указать место точнее не представляется возможным. Для этого потребовалось бы детальное фонологическое исследование. Но и этого вполне достаточно. Как вы знаете, Уинтер, поиски истины отняли у меня годы. – Буссеншут повернулся к Эплби, понимая, что обязан посвятить в суть дела и его. – Меня мучительно интересовало место, где родился и вырос Бентон. У него такой необычный провинциальный акцент! И вот в минувшую пятницу мне удалось зафиксировать (не прибегая пока ни к каким научным методам, разумеется) точно такой же выговор у местного шофера такси. Последующие исследования полностью подтвердили мою правоту. В данный момент мы с вами топчем родную землю Бентона. Но, как я уже признал ранее, решение загадки опустошает человека, лишает его цели… Остановитесь ненадолго, джентльмены. Я, кажется, пошел не по той тропинке.

Но не было нужды просить об этом Уинтера. Он сам встал как вкопанный, пытаясь оправиться от изумления.

– И именно в этом, – наконец спросил он, – заключалось ваше великое открытие по поводу Бентона, заявив о котором вы заставили нас отправиться на эту идиотскую прогулку?

Настала очередь Буссеншута округлить глаза от удивления.

– Мой дорогой друг! А какое еще открытие я мог, по-вашему, сделать?

Эплби недолго занимала эта странная академическая забава и ее последствия. Он снова принялся осматриваться по сторонам. Они уже спустились до уровня парка, и аббатство предстало перед ними словно на обрамленных в рамочки картинках или на лучших открытках. Вот слева показался затейливой формы пруд, наполовину обнесенный мраморной балюстрадой с портиком небольшого дорического храма, прятавшегося в зелени чуть позади. Справа с миниатюрного подобия скал низвергался в темную гладь пруда водопад, но оттуда предательски доносились звуки бензинового мотора, качавшего воду снизу вверх. Натуральным посреди всего этого представал только чудом сохранившийся старый дуб с шишковатым стволом, но под ним располагалось нечто вроде алтаря друидов с глубоко вырезанной надписью. Просто сколоченные скамейки стояли полукругом для желавших сделать здесь остановку и ознакомиться с текстом. Буссеншут присел на одну из них.

– Вот это, – указал он на алтарь, – мне встречается впервые. Вероятно, мы все же сбились с верного пути.

И они прочитали:

ЭТО МЕСТО НЕОДНОКРАТНО

ПОЧТИЛ СВОИМ ПРИСУТСТВИЕМ

СЭМЮЭЛ ДЖОНСОН,

ДОКТОР ПРАВОВЕДЕНИЯ,

ЧЬИ СОЧИНЕНИЯ

В ПОЛНОМ СООТВЕТСТВИИ С ХРИСТИАНСКОЙ ДОКТРИНОЙ

ПРИДАЛИ СМЕЛОСТИ ДОБРОДЕТЕЛИ

И УВЕРЕННОСТИ – ИСТИНЕ

«И вечности хранитель обрел здесь многие таланты,

Поставив их на верную стезю…»

– Последние строчки, – прокомментировал энциклопедист Буссеншут, – явно чья-то неуклюжая импровизация. Но подлинные сомнения вызывает уместность самой идеи реконструкции столь древнего алтаря и совмещения его с гораздо более поздним текстом. Совершенно очевидно, что алтарю не больше десяти лет. Шун никогда бы не купил столь очевидный новодел, но в концепции аббатства местами просматриваются подобные исторические ляпсусы. Шуну все же следовало бы больше прислушиваться к рекомендациям профессиональных ученых.

Он встал, прошелся и облокотился на балюстраду пруда, закончив мысль:

– А вы едва ли станете со мной спорить, что подлинная наука никогда не допустила бы столь нелепых и экстравагантных совмещений, как это.

Эплби так и не понял, к кому обращался Буссеншут: то ли к Уинтеру, то ли к собственному отражению в пруде.

Мастерство ландшафтного дизайнера состоит в том, чтобы, используя элементы, созданные природой, скомпоновать из них красивую и уравновешенную композицию, уподобляясь художникам, проделывающим практически то же самое на холстах. А потому в своей наиболее сложной разновидности ландшафтное садоводство способно создать целую картинную галерею, где потрясающие пейзажи плавно сменяют друг друга. И зритель переходит от одной точки обозрения к другой, имея возможность насладиться естественными картинами, созданными по всем законам и в соответствии с лучшими канонами изобразительного искусства. Но не менее важно, насколько умело проложена тропа для подобных прогулок, как замысловато она то взбирается на пригорок, то опускается в лощину, проходя сквозь рощу, мимо поросшей мхом груды камней, через свет и густую тень, добавляя ко всему прочему эффекты неожиданности и контраста. Именно на основе работы таких мастеров в современном мире создали необыкновенно живописные железнодорожные маршруты и водные пути, пролегающие захватывающими дух ущельями, пронизывая встающие на пути непроходимые горы туннелями – истинными чудесами инженерного таланта. Вот и в воображаемом восемнадцатом столетии мистера Джаспера Шуна подобные чудеса плотно размещались на сравнительно ограниченной территории, а по хитроумно проложенным тропинкам можно было бы скитаться часами, даже не догадываясь, что проделываешь многомильный путь по кругу, а не удаляешься от аббатства все дальше и дальше.

Эплби, шагая вместе Уинтером по спиралевидным тропам аббатства Шун, внезапно обнаружил символическую связь их прогулки под руководством Буссеншута с расследованием, которым сейчас занимался. В деле Паука тоже порой возникало ощущение, что ходишь по плохо различимой тропе, вьющейся по кругу и позволяющей с разных точек видеть отдельные аспекты чего-то смутного, расположенного в центре композиции. Посетило Эплби и чувство, что поле его деятельности на самом деле намного уже, чем казалось, а пути следствия лишь представлялись разделенными огромными расстояниями, и существовал способ перейти с одного на другой, всего лишь прорубив дверь через призрачные заросли и помехи с помощью топора, которым призван служить опыт хорошего детектива. В процессе прогулки с Буссеншутом и Уинтером таким видным почти отовсюду центром становилось само аббатство, внезапно возникавшее то слева, то справа, то прямо перед ними в виде нелепой фантазии из камня. И Эплби, не склонный сразу отвергать не совсем логичные умозаключения, доверявший порой не только интуиции, но и неожиданной фантазии, лишь укрепился в подозрении, что ключ к странным происшествиям в Расте мог самым загадочным образом обнаружиться в монструозном сооружении, куда он сейчас и стремился попасть.

– Теперь я окончательно понял, – заявил Буссеншут, – что мы подходим не с той стороны. Этот вид на здание – если только можно охарактеризовать таким простым словом как «здание» потрясающий архитектурный монумент, ставший истинным достижением нашего друга Шуна, – мне совершенно не знаком. Это бы не имело особого значения, если бы Шуна до такой степени не выводили из себя непредсказуемые перемещения гостей по территории усадьбы. Сам он объясняет это тем, что среди охранников попадаются весьма суровые люди, и его беспокоит наша собственная безопасность в случае столкновения с ними при неблагоприятных обстоятельствах. Но поскольку прямо перед нами одно из крыльев особняка, думаю, мы можем ничего не опасаться.