Глэдис Митчелл - Быстрая смерть. Тайна Камня друидов (сборник)

Миссис Брэдли, гордая своим умением читать чужие мысли, увлекла его в сад и заговорила о том же самом, что удивило его самого.

– Ужасный коронер велел им счесть это убийством! – заявила она. – В противном случае они наверняка сочли бы это самоубийством.

– Велел? – удивился Карстерс.

– Как же иначе? Его поведение – сплошной позор. Всем известно, что обычные суды пристрастны, но коронерский суд просто обязан быть беспристрастным! Эти болваны с легкостью назвали бы это самоубийством по одному его намеку. Но нет, ему понадобился вердикт «убийство», и он его добился. Я попала в очень сложное положение: чашку-то вымыли! Ужасный человечек вцепился в данное обстоятельство – и вот вам результат!

– Неудивительно, что вы взволнованы, – сказал он. – Господи! Действительно, жаль, что Мейбл Кобб понадобилось унести чашку.

– Господня милость будет мне как нельзя кстати, – с чувством подхватила миссис Брэдли. – Помяните мое слово, пройдет совсем немного времени, и я угожу на скамью подсудимых.

Карстерс пробормотал что-то сочувственное, но, как обычно, не нашелся с приличествующим случаю ответом.

– Я не признаю вину, – заявила миссис Брэдли. – Меня будет защищать Фердинанд Лестрендж.

– Он же совсем молод!

– Тридцать девять лет, появился на свет в мой восемнадцатый день рождения, – отчеканила миссис Брэдли. – С 1908 по 1911 год – Оксфорд, с 1914 года – барристер, 1914–1917 годы – война. Демобилизован по инвалидности в июне 1917 года. Ныне он королевский адвокат.

– Как подробно вы осведомлены о его карьере! – заметил Карстерс.

– А как же, он ведь мой сын, – усмехнулась миссис Брэдли. – От первого мужа, – добавила она. – Фердинанд – умный человек. Главное, это понравится присяжным: почтительный и снедаемый тревогой сын защищает свою бедную старушку-мать от чудовищного, подлого, клеветнического обвинения в убийстве!

И летний воздух наполнился кудахчущим звуком, свидетельствовавшим о приступе бурного веселья. Карстерс поежился, невзирая на теплую погоду. Невероятная женщина!

– Мне кажется, вы попали не просто в затруднительное, а в адски трудное положение, – промолвил он. – Если я могу хоть что-нибудь сделать… В конце концов, вас еще не арестовали.

– Разве? – бросила миссис Брэдли. – Смотрите!

От дома направлялись в их сторону двое полицейских. Не дойдя двадцати шагов, тот, что повыше, остановился, второй продолжил движение. Карстерс и миссис Брэдли ждали развязки. У Карстерса сжималось сердце. Происходящее напомнило ему первую в его жизни охоту на тигра. Он посмотрел на свою спутницу и с удивлением увидел, как та достает из вместительного кармана на юбке стеклянный пузырек и платок с зеленой каймой. Не вынимая пробку, она провела горлышком пузырька по платку, а потом прямо перед носом у подошедшего полицейского отдала пузырек Карстерсу.

– Поблагодарите Дороти и скажите, что моя головная боль прошла, – тихо произнесла она и обратилась к полицейскому: – Я вас слушаю.

– Вы арестованы за преднамеренное убийство Элеонор Миллисенты Бинг, – проговорил полицейский. – Моя обязанность предупредить, что все сказанное вами может быть использовано против вас.

– Благодарю за любезное, своевременное и крайне заботливое предостережение, – улыбнулась миссис Брэдли. – До свидания, мистер Карстерс. Вижу во всем этом руку доблестного инспектора. У этого человека есть голова на плечах.

– Я сделаю все, что смогу! – воскликнул Карстерс. – Уверен, все обойдется. Невозможно, чтобы вас осудили! Я должен взяться за дело и найти настоящего убийцу. В этом мой долг.

Он проводил хмурым взглядом маленькую процессию. Полиция определенно не собиралась зря терять время.

Карстерс спохватился, что все еще держит в руке полученный от миссис Брэдли пузырек, и с любопытством посмотрел на него. Это была плоская бутылочка темного стекла с ярлыком знаменитой парфюмерной компании и надписью «Лавандовая вода».

Карстерс спрятал ее в карман пиджака.

После ареста миссис Брэдли он вернулся в свою холостяцкую квартиру и посвятил время выяснению фактов, связанных со смертью Элеонор Бинг. Сколько Карстерс ни напрягал мозги, картина не прояснялась: указать пальцем на виновного в данном преступлении ему не удавалось. «Подозревать миссис Брэдли неправильно, – размышлял он, – но все-таки кто, если не она? Молодежь, вроде Гарда и Филиппсона, не травит людей. Не знаю уж почему, но они этим не занимаются. Дороти Бинг совершить такого не могла. Алистер? Он способен на убийство в приступе гнева, но отравить кого-то? Нет, увольте: в подобном убийстве маловато жестокости и колорита. Я тоже этого не делал. Остается одна миссис Брэдли – или самоубийство. Но эту версию я уже тщательно обдумал. Если бы Элеонор Бинг захотела покончить с собой, то выпила бы лауданум или наелась аспирина, сунула бы голову в духовку, застрелилась бы из отцовского револьвера, вскрыла бы себе вены хирургическими инструментами брата… Все, что угодно, только не хлопотное добывание гиоцина. Сомневаюсь даже, что она знала о существовании такого яда».

Он схватил блокнот и озаглавил страницы именами участников роковой встречи в поместье. Под каждым именем перечислил все, что знал об этом человеке, и доказательства в пользу и против совершения им преступления.

«1. Алистер Бинг. – Покойная являлась его дочерью, но все же невероятно.

2. Гард Бинг. – Его можно было бы заподозрить. Почти не вызывает сомнения, что Элеонор покушалась на жизнь его любимой. Он – студент-медик и мог бы раздобыть препарат, от которого погибла его сестра.

N. B. Это помогло бы миссис Брэдли. Похоже, Гарду было бы проще обзавестись данным препаратом, чем ей, хотя это еще предстоит доказать. Кроме того, между братом и сестрой существовала неприязнь, пусть и недостаточно сильная, чтобы послужить мотивом для убийства. Это опровергается тем важным обстоятельством, что Г. – нормальный, здоровый, жизнерадостный молодой обыватель и совершенно не соответствует психологическому портрету отравителя. Кроме того, он располагает твердым алиби.

3. Дороти Бинг. – Отравление – такое же женское преступление, как мужское, поскольку мужчина больше женщины склонен полагаться на свою физическую силу. Однако нельзя забывать о важном психологическом обстоятельстве: мысль, что эта очаровательная девушка может оказаться убийцей, невыносима. Но это не должно затмевать фактов. От Элеонор исходила угроза жизни Дороти Бинг.

N.B. Я не набрался смелости спросить, знала ли она об этом, а надо было. Эта необходимость остается. Только так можно снять сомнения. Если она знала о намерении Элеонор убить ее, то могла иметь сильный мотив убрать ее. Без сомнения, после смерти Элеонор она стала совсем другим человеком.