Энтони Беркли - Тайна семьи Вейн. Второй выстрел

Впрочем, ничто не мешало Роджеру воспользоваться мозгами и опытом инспектора в своих интересах. Требовалось только изменить тактику. И Роджер ее изменил.

– Кажется, на обратном пути вы задали мне вопрос, почему я назвал миссис Вейн «безрассудной», не так ли? – c самым невинным видом произнес он. – Что ж, попробую вам объяснить. Из информации, которую я успел о ней собрать, явствует, что ее можно было назвать как угодно, только не «безрассудной». Так, у меня нет никаких сомнений в том, что она вышла замуж за доктора ради его денег и, кроме того, смогла, пренебрегая приличиями, заставить его перевести на ее личный счет весьма солидный куш. Это не говоря о том, что она, защищая свое благосостояние, не считалась ни с чем и ни с кем. А тот факт, что она представлялась молодому Колину безрассудной, свидетельствует лишь о ее способности блефовать.

– То есть вы хотите сказать, что она не собиралась рассказывать мужу о своей незаконной любовной связи? Понятно. У меня сложилось такое же мнение. Ибо подобного рода откровения идут вразрез с моим пониманием ее натуры.

– В таком случае, какую игру она вела с Колином? Или вы считаете, что она действительно была в него влюблена?

– Тут, как вы понимаете, сэр, ничего нельзя сказать наверняка. Но на основании полученных мною сведений позволю себе предположить, что какую бы игру она ни вела, игра эта куда глубже и многослойнее, чем представляется. И связана прежде всего с некоей махинацией, направленной на очередное значительное улучшение ее материального положения. И в отношении этого я готов биться об заклад – как вы любите говорить, сэр.

– Разумеется, вы уже основательно копнули ее прошлое, не так ли? – с хорошо разыгранным равнодушием заметил Роджер. – В таких вещах профессионалы из Скотленд-Ярда всегда переиграют сыщика-любителя. Хотя бы потому, что в их распоряжении куда больше источников информации. Что-нибудь интересное узнать удалось? Не могу отделаться от мысли, что в этой даме было нечто от куртизанки.

Инспектор немного помолчал, обдумывая ситуацию, и, чтобы заполнить паузу, налил себе очередную порцию виски. Определенно он задавался вопросом, стоит ли делиться с Роджером служебной информацией, но в конце концов решил, что большого вреда от этого не будет.

– Надеюсь, вы понимаете, сэр, – сказал он, вытирая усы, – что это совершенно конфиденциальная информация и распространению в каком-либо виде не подлежит. Тем не менее скажу, что над этим делом работают не только наши люди на побережье, но и несколько человек в Лондоне и даже на севере, откуда, насколько я знаю, эта особа родом. Ну так вот: им действительно удалось узнать кое-что интересное. Разумеется, никто об этом здесь не имеет ни малейшего представления, но в реальности женщина, которая в этой местности называла себя миссис Вейн, в определенной степени действительно была… хм… куртизанкой – как вы изволили выразиться.

У Роджера блеснули глаза:

– Что вы имеете в виду, инспектор? «Называла себя миссис Вейн»… Это что, не соответствует действительности? Кем же она в таком случае являлась?

Инспектор ответил на этот вопрос не сразу – и не прямо, как хотелось бы Роджеру. Сначала он откинулся на подушки кресла, потом сделал несколько затяжек, сунув в рот трубку, и лишь после этого заговорил каким-то странно спокойным тоном:

– У членов этого семейства самая настоящая гнилая кровь. Иными словами, это семья потомственных преступников с устоявшимися традициями – если, конечно, так можно выразиться. Прадедушка, к примеру, считался в свое время одним из самых удачливых взломщиков в этой стране. Полиция, разумеется, знала о нем, но ни разу не смогла поймать, что называется, с поличным. Его вообще ни разу не поймали на чем-либо противозаконном. Прежде всего потому, что сам он редко выходил «на работу» и лишь давал задания типам вроде Чарли Писа и ему подобных, которые оказались не столь удачливы, как упомянутый прадедушка. Его сын считался в воровской среде «королем» и унаследовал от предка немалые суммы. Потом он вроде как покончил с преступным прошлым и основал в Ливерпуле спекулятивную биржевую контору. Но в плане финансовых махинаций определенно переоценил свои возможности, в результате чего дважды отбывал сроки в тюрьме – три года и пять лет.

Этот парень оставил после себя двух дочек и сына, которые, надо сказать, воспитывались в бедности, поскольку их папаша пустил по ветру все деньги семейства – и полученные по наследству, и заработанные им самим. Правда, еще при жизни он успел пристроить одну из своих дочек – мать мисс Кросс, которую выдал замуж за армейского офицера и вычеркнул, таким образом, из списков семьи. Сын же уехал в Америку, где продолжил семейные традиции в сфере биржевых спекуляций. Кстати сказать, он все еще жив, правда, сидит в тюрьме. Мелкий мошенник, в сущности.

На вторую дочь, мать миссис Вейн, ничего особенно интересного накопать не удалось. Известно, правда, что она в молодости вышла замуж за торговца из Ливерпуля, которого довела до банкротства чрезмерными тратами и экстравагантными привычками, после чего сбежала из дома с неизвестным мужчиной, оставив десятилетнюю дочь мужу. Последний переехал с ребенком в Лондон, вновь попытался заняться бизнесом, на этот раз торговлей медицинскими препаратами, даже приобрел небольшую аптеку, но умер, когда миссис Вейн исполнилось семнадцать, не оставив дочери ничего, кроме долгов.

Таким образом, девушке с младых ногтей пришлось заботиться о себе самой. Она и позаботилась – так сказать, в лучших традициях семьи – и тоже в скором времени оказалась в тюрьме, получив (правда, под чужой фамилией) трехмесячный срок за мелкое воровство в универсальных магазинах. Это научило ее осторожности, и она, бросив воровать, переключилась на игорный бизнес, где и денег больше, и опасности попасть за решетку по уголовной статье меньше, особенно если работаешь «подсадной уткой», то есть подпаиваешь клиентов, с тем чтобы они почаще делали ставки при игре в рулетку. Здесь у нее дела пошли лучше, и она даже получала долю от прибыли в полулегальном игорном заведении в Вест-Энде, пока полиция не прикрыла его. Впрочем, она не стала из-за этого отчаиваться, так как к тому времени научилась извлекать материальную выгоду из своей кукольной внешности, вытягивая деньги из кошельков молодых идиотов, клевавших на ее детское личико, светлые волосы и кажущуюся невинность. Но когда она познакомилась с Вейном, обаяние юности уже в значительной степени потускнело, что, впрочем, не помешало ей покорить его и даже склонить к браку, ибо доктор пошел дальше всех прочих идиотов и предложил ей руку и сердце. Что ж, тут надо отдать должное ее великолепной игре и умению держать себя в руках, особенно если учесть, что ей постоянно приходилось опасаться разоблачения. Но, как мы уже говорили, доктор Вейн обладает дьявольским темпераментом, а значит, если бы он узнал правду, то ей бы пришел конец.