Энтони Беркли - Тайна семьи Вейн. Второй выстрел

– Никогда не поднимал шума из-за мелочей, никогда, – с большим чувством произнесла хозяйка дома, обращаясь к Энтони. – Да и вообще вел себя очень тихо. И всегда у него находилось для меня доброе слово, когда я приносила ему пищу или когда он заходил ко мне, чтобы что-то попросить. А еще он очень любил шутить. Все время шутил, когда я к нему заходила. Похоже, ему нравилось, когда его шутки вызывали у людей смех. Они и вправду часто бывали смешными, так что я то и дело хихикала, когда общалась с ним. Страшно подумать, что теперь этот добрый джентльмен лежит холодный и неподвижный в своей тесной могилке… – Она сделала паузу, чтобы набрать в грудь побольше воздуха и продолжить.

– Действительно, страшно подумать, – согласился Энтони, бросая затравленный взгляд на розовую фарфоровую свинью, украшавшую каминную полку.

Роджер, который в это время с задумчивым видом смотрел в окно гостиной, повернулся к хозяйке дома.

– Скажите, кто-нибудь приходил к мистеру Медоузу до завтрака в то утро, когда он умер? – неожиданно спросил он.

Толстуху настолько удивил этот вопрос, что ее ответ поразил гостей своей краткостью.

– Нет, сэр, никто.

– Вы уверены?

– Совершенно уверена, сэр, – ответила хозяйка дома, возвращаясь к привычной говорливости. – Я, видите ли, была на кухне с…

– А вы не помните, кто-нибудь посещал его в предыдущий день? – безжалостно прервал ее Роджер.

– Нет, сэр. Его вообще никто не посещал, пока он жил здесь. Кроме вас, разумеется. Помню, как я разговаривала с миссис Маллинз за три дня до его кончины. «Миссис Маллинз, – сказала я ей тогда, – есть постояльцы и постояльцы, и вы знаете об этом не хуже меня. Но преподобный Медоуз – это…»

– А вы рано легли спать в ночь, предшествовавшую смерти мистера Медоуза? – спросил Роджер.

– Довольно рано, как вам, возможно, покажется, – ответила дама, инстинктивно стремившаяся ввести разговор в привычное ей русло, несмотря на то что посетитель постоянно ее прерывал. – Но я всегда так ложусь. То есть задуваю свечу в десять часов вечера, как заведено у нас в доме. Я всегда считала, что час сна до полуночи стоит двух после. А вот мой покойный муж, когда был жив, имел обыкновение говорить…

– Стало быть, если бы к мистеру Медоузу пришел поздний посетитель, то вы могли бы и не узнать об этом?

– Странные вещи вы говорите, сэр, – произнесла хозяйка, начавшая, судя по всему, испытывать некоторое раздражение. – Я бы обязательно об этом узнала. Потому что услышала бы звонок. Я, видите ли, далеко не сразу заснула в ту ночь, вернее, не смогла заснуть. У меня, знаете ли, болел зуб, который не давал мне уснуть чуть ли не до самого рассвета. Что-то хроническое, я полагаю, поскольку время от времени он меня мучает и не дает спать. И в ту злополучною ночь он как раз разболелся. Хорошо это помню, сэр, поскольку когда на следующее утро мистер Медоуз умер, я сказала себе, что беда никогда не приходит одна. Разумеется, так говорить не следует, поскольку нельзя же сравнивать какую-то зубную боль со смертью хорошего…

– Но если предположить, что поздний гость не звонил в дверь, – продолжал гнуть свое Роджер, – а, скажем, обошел вокруг дома, постучал мистеру Медоузу в окно, после чего преподобный сам впустил его к себе. Вы ведь вряд ли узнали бы об этом, не правда ли?

– И опять вы говорите странные вещи, сэр. Поскольку, если бы все было так, как вы сейчас рассказали, я все равно узнала бы об этом. Потому что услышала бы, как они разговаривают. Дело в том, что моя спальня находится прямо над этой комнатой, и звуки доносятся до меня сквозь потолок. Я ни в коем случае не хочу сказать, что слышу, о чем тут говорят, но различаю голоса довольно хорошо. И я готова утверждать это, – продолжила толстуха с нотками триумфа в голосе, – поскольку собственными ушами слышала чьи-то голоса три недели назад или около того, когда к мистеру Медоузу действительно кто-то пришел уже после того, как я легла в постель – в полном соответствии с вашими словами.

– Ага! Значит, к нему все-таки кто-то приходил, не так ли? Но не вы ли только что говорили, что к нему никогда никто не приходил?

– Да, говорила, – с готовностью согласилась хозяйка дома. – Но такой факт имел место. Впрочем, мне бы и в голову не пришло сознательно вводить вас в заблуждение. Просто я об этом забыла. Да, у преподобного Медоуза однажды ночью действительно был посетитель. Я помню об этом еще и потому, что уже успела заснуть, а звуки голосов снизу меня разбудили.

– Это свидетельствует о том, что время и впрямь было позднее, а разговаривали они громко. Отлично! Кстати, вы не задавались вопросом, кто бы это мог быть?

Полная леди заколебалась:

– Нет, сэр. Боюсь, этого я вам сказать не смогу.

– А что сможете? – осведомился Роджер, наклеивая на лицо самую ослепительную улыбку из своего арсенала.

– Я, сэр, не люблю скандалов, – быстро произнесла хозяйка дома. – Никогда не любила и, бог даст, не полюблю до конца своих дней. Но одну вещь должна сказать, и скажу: если бы тогда в гостиной находился не преподобный Медоуз, а кто-то другой, то я бы обязательно спустилась и сообщила, что об этом думаю, хотя уже лежала в постели, так как сильно устала в тот день. Ведь у меня приличное заведение. Но преподобный – совсем другое дело. Ведь к священнику могут обратиться самые разные люди и в самое разное время, не так ли? Так что я просто закрыла глаза и…

– Вы имеете в виду, – мягко сказал Роджер, – что преподобного Медоуза посетила дама?

– Даже не знаю, как сказать, сэр, – произнесла хозяйка дома. – Сомневаюсь, что вы назвали бы эту особу «дамой». Она так кричала, что я никак не могла уснуть снова, хотя и пыталась. Да и преподобный Медоуз неоднократно сильно повышал голос, что, на мой взгляд, совершенно не пристало священнику. И хотя пословица гласит, что о «покойных или хорошо, или ничего», я никак не могу этого забыть. Ведь преподобный Медоуз обычно вел себя очень тихо и говорил таким мягким голосом…

– Выходит, они ссорились или что-то вроде того?

– Выходит, что ссорились, сэр, – с запинкой сказала толстуха. – Если вы так ставите вопрос.

Роджер со значением посмотрел на Энтони.

– И вы, несмотря на доносившиеся снизу крики, не имеете ни малейшего представления, кто была эта женщина? – спросил он.

– Нет, сэр. Я не знаю ее и, похоже, никогда не встречала. И она ничего не оставила после ухода. Разве что носовой платок…

– Говорите, она оставила свой носовой платок?

– Да, сэр. Я нашла его на следующее утро, прибираясь в гостиной, пока преподобный спал. Поначалу я хотела отдать его мистеру Медоузу или этой особе, когда она появится снова, но так и не собралась. Подумала, что преподобному, возможно, не понравится напоминание о той ночной встрече. Или сам факт того, что я о ней знаю. Ведь и преподобный хранил об этом молчание и ни разу ни словом, ни намеком не упомянул о ней. Так что я решила поступить согласно поговорке: «Чем меньше разговоров, тем лучше для дела».