Агата Кристи - Изумруд раджи (сборник)

– Там был один яд, мелкий белый порошок. Одна его щепотка приводит к смерти. Ты что-нибудь знаешь о ядах?

Она задала этот вопрос с некоторым трепетом. Если он в них разбирается, то ей придется быть осторожной.

– Нет, – ответил Джеральд, – я очень мало знаю о них.

Она вздохнула с облегчением.

– Ты слышал о скополамине, конечно? Это наркотик, который действует почти так же, но его совершенно невозможно обнаружить. Любой врач выпишет справку об инфаркте. Я стащила небольшое количество этого вещества и хранила у себя.

Она замолчала, собираясь с силами.

– Продолжай, – сказал Джеральд.

– Нет. Я боюсь. Я не могу тебе рассказать. В другой раз.

– Сейчас, – нетерпеливо возразил он. – Я хочу услышать.

– Мы были женаты уже месяц. Я очень хорошо относилась к своему пожилому супругу, была очень доброй и преданной женой. Он хвалил меня перед всеми соседями. Все знали, какой преданной женой я была. Я всегда сама варила ему кофе каждый вечер. Однажды вечером, когда мы были одни, я положила щепотку смертоносного алкалоида в его чашку…

Аликс сделала паузу и старательно вдела новую нитку в иголку. Она никогда в жизни не играла в театре, но сейчас могла бы соперничать с величайшими актрисами мира. Она буквально проживала роль хладнокровной отравительницы.

– Все было очень мирно. Я сидела и наблюдала за ним. Он начал слегка задыхаться и попросил свежего воздуха. Я открыла окно. Потом он сказал, что не может встать с кресла. Через некоторое время он умер.

Аликс замолчала, улыбаясь. Было без четверти девять. Наверняка скоро сюда придут.

– Сколько денег оказалось по страховке? – спросил Джеральд.

– Около двух тысяч фунтов. Я занялась спекуляциями на бирже и потеряла их. Пришлось вернуться на работу в контору. Но я не собиралась долго там оставаться. Потом я встретила еще одного мужчину. В конторе я пользовалась своим прежним именем. Он не знал, что я уже была замужем. Он был моложе первого, довольно красив и вполне обеспечен. Мы тихо поженились в Сассексе. Он не захотел страховать свою жизнь, но, разумеется, составил завещание в мою пользу. Ему нравилось, чтобы я сама готовила ему кофе, так же, как и моему первому мужу… – Аликс задумчиво улыбнулась и простодушно прибавила: – Я делаю очень хороший кофе. – Затем она продолжила: – У меня было несколько подруг в той деревне, где мы жили. Они меня очень жалели, когда мой муж внезапно умер от сердечного приступа однажды вечером, после ужина. Мне не очень понравился врач. Не думаю, что он меня заподозрил, но, несомненно, его очень удивила внезапная смерть моего мужа. Я не вполне понимаю, зачем опять вернулась в контору. По привычке, полагаю. Мой второй муж оставил около четырех тысяч фунтов. На этот раз я не стала играть на бирже, а инвестировала их. Потом, понимаешь ли…

Но тут ее прервали. Лицо Джеральда Мартина налилось кровью; он задыхался и показывал на нее дрожащим пальцем:

– Кофе… боже мой! Кофе!

Аликс уставилась на него.

– Я теперь понимаю, почему он был горький… Ты дьявол! Ты снова взялась за свои штучки…

Он вцепился в подлокотники кресла, готовый прыгнуть на нее.

Алекс отступила к камину. Теперь, в ужасе, она открыла рот, чтобы все отрицать, но потом остановилась. В следующую минуту Джеральд бросится на нее. Она собрала все свои силы и посмотрела ему прямо в глаза, пылко, убедительно.

– Да, – произнесла она. – Я тебя отравила. И яд уже действует. В эту минуту ты не можешь встать с кресла, не можешь пошевелиться…

Если бы она смогла продержать его там хотя бы несколько минут…

А! Что это? Шаги на дороге. Скрип калитки. Потом шаги на дорожке к дому. Открылась наружная дверь.

– Ты не можешь пошевелиться , – повторила она.

Затем проскользнула мимо него, стремительно выбежала из комнаты и почти без чувств упала в объятия Дика Уиндифорда.

– Боже мой! Аликс! – воскликнул он, потом повернулся к пришедшему с ним высокому крепкому человеку в мундире полицейского: – Пойдите и посмотрите, что происходит в комнате.

Затем Дик осторожно опустил Аликс на диван и склонился над ней.

– Девочка моя, – пробормотал он. – Моя бедная девочка… Что с тобой сделали?

Ее веки затрепетали, а губы прошептали его имя.

Дика отвлек полицейский, который прикоснулся к его руке.

– В той комнате нет никого, сэр, кроме мужчины, сидящего в кресле. Похоже, его что-то сильно напугало, и…

– Да?

– Ну, сэр, он… умер.

Они вздрогнули, услышав голос Аликс. Молодая женщина говорила, будто во сне, по-прежнему не открывая глаз.

– И вскоре после этого , – произнесла она, словно цитировала какую-то книгу, – он умер…

– Вот и все! – грустно произнес Джордж Роуленд, глядя снизу на внушительный, почерневший от копоти фасад здания, из которого он только что вышел.

Можно сказать, что оно служит удачным воплощением власти Денег – и Деньги, в лице Уильяма Роуленда, дядюшки вышеупомянутого Джорджа, только что откровенно высказали свое мнение. За короткие десять минут из зеницы дядюшкиного ока, наследника его состояния и молодого человека с многообещающей деловой карьерой Джордж внезапно превратился в одного из представителей огромной армии безработных.

«А в такой одежде мне даже не выдадут пособия по безработице, – мрачно размышлял мистер Роуленд. – Что же касается возможности писать стихи и продавать их вразнос за два пенса – или за «сколько вам не жалко, леди», – то у меня просто не хватит на это мозгов».

В самом деле, Джордж был настоящим олицетворением вершин портняжного искусства. Он одевался изысканно и красиво. Соломон и майские ландыши по изяществу просто не шли ни в какое сравнение с ним. Но мужчина не может жить одной одеждой – если только он не получил хорошего художественного образования, – и мистер Роуленд остро это сознавал.

«И все из-за паршивого шоу вчера вечером», – печально подумал он.

«Паршивым шоу вчера вечером» был бал в Ковент-Гарден. Мистер Роуленд вернулся с него довольно поздно – или, скорее, рано. По правде сказать, он не мог бы утверждать, что помнит, как он вообще вернулся. Роджерс, дворецкий его дядюшки, всегда готовый помочь, мог бы, несомненно, более подробно рассказать об этом. Раскалывающаяся голова, чашка крепкого чая и появление в конторе без пяти минут двенадцать вместо половины десятого ускорили катастрофу. Мистер Роуленд-старший, который двадцать четыре года прощал его и платил за него, как и подобает тактичному родственнику, внезапно отказался от такой тактики и показал себя в совершенно новом свете. Нелогичность ответов Джорджа (в голове у молодого человека все еще что-то открывалось и закрывалось, подобно какому-то средневековому орудию инквизиции) вызвала у дядюшки еще большее негодование. Уильям Роуленд все делал основательно. Он отправил племянника по́ миру несколькими короткими, сочными выражениями, а потом взялся за прерванный обзор нефтяных месторождений в Перу.