Энн Перри - Грехи волка

Какие неведомые ссоры происходят в этой семье за закрытыми дверями, когда посторонние не могут их ни видеть, ни слышать?

Ничего удивительного, что никто из них не глядит на Эстер! Знают ли они или, по крайней мере, подозревают, что она невиновна?

Наклонившись вперед, английский юрист тронул своего коллегу за плечо. Тот не спеша откинулся на спинку кресла, чтобы можно было расслышать шепот нагнувшегося к нему Рэтбоуна.

– Вы намерены сыграть на семейном ощущении вины? – едва слышно спросил Оливер. – Вполне вероятно, что по крайней мере одному из них известно, кто это сделал. И почему.

– Кому именно? – уточнил Джеймс.

– Полагаю, Элестеру. Он – глава семьи, и вид у него убитый.

– Он не сломается, пока сестра рядом и поддерживает его, – отозвался Аргайл так тихо, что его собеседнику пришлось вытянуть шею, чтобы расслышать его. – Если бы я мог расколоть их союз, стоило бы попробовать, но я не знаю, как это сделать, а неудачная попытка только усилит их позицию. Второй раз такой возможности уже не будет. Эта Уна Макайвор – потрясающая женщина!

– Она защищает своего мужа?

– Думаю, это в ее характере, но от кого его защищать? С чего бы Байярд Макайвор стал убивать свою тещу?

– Не знаю, – признался Рэтбоун.

Судья взглянул в его сторону, и он был вынужден на некоторое время замолчать, пока Калландра не отвлекла внимания председателя, вновь чем-то вызвав его неудовольствие.

– Страх, – снова зашептал Оливер на ухо Аргайлу.

– Страх чего? Или кого? – спросил тот, сохраняя на лице бесстрастное выражение.

– Сыграйте на страхе, – продолжал англичанин. – Найдите среди них самого слабого и заставьте остальных бояться, что он их выдаст либо нечаянно, с перепугу, либо спасая собственную шкуру.

Шотландский адвокат долго молчал, и Рэтбоун решил, что он не расслышал его слов. Снова наклонившись вперед, он собрался повторить сказанное, но в этот момент Джеймс заговорил:

– Кто из них самый слабый? Одна из женщин? Айлиш с ее школой для бедных или Дейрдра с летающей машиной?

– Нет, только не женщины, – возразил Оливер с удивившей его самого уверенностью.

– Вот и хорошо, – сухо согласился Аргайл, – потому что я все равно не стал бы этого делать.

– Какая галантность! – В голосе Рэтбоуна звучал яд сарказма.

– Это вовсе не галантность, – сквозь зубы отозвался его коллега. – Это чистый практицизм. Присяжные будут без ума от Айлиш: она прекрасна и одновременно добра. Еще вопросы есть? А что касается Дейрдры, то, осуждая ее измену мужу, они будут втайне симпатизировать ей. Она миниатюрна, привлекательна и смела. Тот факт, что она не в своем уме, ничего не изменит.

Оливер с облегчением подумал, что Джеймс не так глуп, как он боялся, и достаточно серьезно относится к происходящему, чтобы сердиться из-за шпилек в собственный адрес.

– Займитесь Кеннетом, – вернулся он к вопросу Аргайла. – Он – слабое звено, а возможно, и убийца. У Монка есть сведения о его любовнице. Вызовите старого Гектора, если он будет достаточно трезв: это даст возможность поднять вопрос о счетных книгах.

– Весьма благодарен, Рэтбоун, – жестко проговорил шотландец. – Об этом я уже думал.

– Да, разумеется, – согласился англичанин. – Извините, – добавил он, спохватившись.

– Ладно, – пробурчал Джеймс. – Я знаю, что вы лично связаны с обвиняемой, иначе не принял бы ваших извинений.

Оливер почувствовал, что краснеет. Он не воспринимал свои отношения с Эстер как «связь».

– Ваша очередь, мистер Аргайл! – прозвучал резкий голос судьи. – Будьте столь добры, сэр, уделите нам немного внимания!

Адвокат встал, вспыхнув от гнева. Судье он не ответил, возможно, не доверяя собственной выдержке.

– Леди Калландра, – любезно начал он, – я хотел бы убедиться, что правильно вас понял. Мисс Лэттерли принесла вам брошь, когда вы находились в нижних комнатах? Она была обнаружена в ее багаже не вами и не кем-то из ваших слуг?

– Нет. Эстер нашла ее, когда поднялась наверх, чтобы умыться перед завтраком. Ни у кого из моих слуг не было надобности заглядывать в ее багаж, так же, как и у нее самой, не реши она остаться у меня позавтракать.

– Прекрасно. И первой ее реакцией было принести брошь вам.

– Да. Зная, что это не ее вещь, она опасалась серьезных неприятностей.

– В чем оказалась трагически права. И вы порекомендовали ей обратиться к адвокату за советом, как лучше возвратить брошь наследникам миссис Фэррелайн?

– Да. С тем она и отправилась к мистеру Оливеру Рэтбоуну.

– С вопросом, леди Калландра, или с брошью?

– С вопросом. Брошь она оставила в моем доме. Сейчас я жалею, что ей не пришло в голову взять ее с собой.

– Сомневаюсь, мадам, чтобы это предотвратило печальное развитие событий. План был продуман весьма тщательно. Мисс Лэттерли предприняла все доступные разумному человеку шаги, но это ни от чего ее не спасло.

– Мистер Аргайл! – снова рявкнул судья. – Я делаю вам последнее предупреждение.

Джеймс отвесил любезный поклон:

– Благодарю вас, леди Калландра. У меня больше нет вопросов.

Последним свидетелем обвинения был инспектор Дэйли, который описал, как был вызван доктором Ормородом, и рассказал обо всех своих действиях с этого момента до того, как он арестовал Эстер и как, наконец, обвинил ее в убийстве. Полицейский говорил спокойно, тщательно выбирая слова и с большой печалью, время от времени покачивая головой и с доброжелательным интересом оглядывая зал суда.

Обвинитель поблагодарил его. Аргайл от допроса отказался. Здесь нечего было обсуждать и не о чем спорить.

Гильфетер улыбался. Обвинение свое дело сделало.

Присяжные кивнули друг другу, уже не сомневаясь, каков будет вердикт.

На следующее утро слово было предоставлено защите. Настроение собравшейся на галерее толпы было несколько необычным. Люди толкались и перешептывались, равнодушие время от времени сменялось вспышками интереса. Некоторые полагали, что все уже решено и действия защитника – простая формальность, предпринятая, чтобы избежать упреков в нарушении законной процедуры. Другие ожидали новых схваток, впрочем, совершенно бесполезных. К числу первых принадлежали поклонники Гильфетера, вторые же были сторонниками Аргайла. К одной из этих партий примкнул почти каждый из присутствующих, поскольку люди, равнодушные к обоим соперникам, настолько не сомневались в исходе процесса, что вообще не удосужились прийти на заседание.

Рэтбоун постоянно покашливал от возбуждения, так что в конце концов у него разболелось горло. Заснуть ему удалось лишь незадолго до того, как пришло время вставать, и сейчас он был настолько измучен, что с трудом двигался. Накануне вечером адвокат собрался было зайти к отцу, но, поняв, что слишком взволнован, предпочел не взваливать свои тревоги на других, особенно на Генри. Время с половины девятого почти до полуночи он провел в одиночестве, снова и снова перебирая в уме обстоятельства дела в поисках какой-нибудь зацепки, но понял, что это бесполезно, и принялся вспоминать все аргументы, представленные Гильфетером. Разумеется, они неубедительны! Эстер не совершала преступления! Но у нее была возможность убить Мэри Фэррелайн, и потому при отсутствии подозрений в адрес кого-то другого – подозрений серьезных, внушающих доверие – любой состав присяжных признает ее виновной.