Патрик Квентин - Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник)

– А при чем здесь Геддес? – недоуменно спросил Грин.

Я не смог избежать легкого укола от чувства вины.

– Должен признать, что мы с Геддесом скрыли от вас некоторую важную информацию. Вероятно, нас можно обвинить в воспрепятствовании свершению правосудия или чем-то в этом роде, но нам показалось, что другого выхода у нас нет. Видите ли, Геддес представлял для преступника значительно более серьезную угрозу, чем я сам.

В нескольких словах мне удалось описать ситуацию, которая привела к жестокому нападению на англичанина, упомянув об обнаруженном нами испачканном кровью носовом платке.

При этом мои слушатели впервые выразили свое удивление вслух. Легкий шепот комментариев облетел комнату. Я же не преминул заметить, как в глазах Грина снова появился холодный блеск ретивого полицейского чиновника.

– То есть вы не нашли другого выхода, кроме как скрыть от нас сведения еще об одном покушении на убийство, так, что ли? – гневно возопил он, когда я прервался. – А не слишком ли много вы утаили? Все эти голоса, предостережения и другие сумасшедшие штучки – мне никто не сообщал об этом. Почему?

– Думаю, вы сами только что ответили на свой же вопрос, – спокойно заметил доктор Ленц. – Вы назвали подобную информацию сумасшедшими штучками, а это и есть именно та причина, из-за которой вас в нее не посвятили. Вам не следует забывать, что вы находитесь в психиатрической клинике, где мы почти каждый день сталкиваемся с инцидентами, которые не менее странны, чем случай, который вам только что во всей ясности описал мистер Дулут. Здесь работают профессиональные психиатры. А вот мистер Дулут в наших вопросах – полнейший дилетант. Столь драматичные события, произошедшие здесь, породили у него естественные и совершенно справедливые подозрения, тогда как мы, привычные к аномалиям люди, были склонны искать объяснения всему в бихевиористической симптоматике заболеваний отдельных пациентов.

Капитан Грин откровенно капитулировал, подавленный обилием не до конца понятных ему слов.

– Ладно, ладно, – сказал он даже с некоторой обидой в голосе. – Но кто же, черт побери, этот самый зять Лариби? И есть ли у мистера Дулута реальные улики против него?

– Думаю, мне известна личность этого человека, – сказал я скромно. – А с уликами тоже все в порядке.

Мне снова пришлось пережить изрядную неловкость, признаваясь в утаивании информации от органов правосудия, а потому я без излишней теперь рисовки рассказал об эпизоде с ночным изменением завещания Лариби и о кульминации событий – похищении документа из «музыкального местечка».

– Можно понять отчаянное стремление преступника завладеть завещанием, – завершил рассказ я. – Разумеется, это всего лишь клочок бумаги, заверенный как свидетелями пациентами дурдома. Но все же существовала вероятность, что даже в таком виде завещание признают вступившим в законную силу. А в таком случае все состояние Лариби досталось бы мисс Браш. Безукоризненно продуманный и осуществленный план полетел бы к дьяволу!

– И вам известно, кто взял завещание? – нетерпеливо спросил капитан.

– Да. Кстати, Кларк с тех пор вел за ним слежку. У него не было ни малейшего шанса избавиться от документа.

Капитан не слишком добрым взглядом окинул молодого сыщика, а потом снова обратился ко мне:

– Есть еще какие-то доказательства?

Кларк поднялся с места.

– Я установил принадлежность окровавленного носового платка человеку, который завладел завещанием, – спокойно доложил он.

– В самом деле? – пробурчал капитан. – Ну, так кто же это?

– Минуточку, капитан, – снова вмешался я. – Давайте прежде еще раз перечислим всю известную нам информацию. Кроме того, что наш преступник выступал как эстрадный артист, он обладает медицинскими познаниями, причем явно прибыл из Калифорнии, где в свое время встретился и женился на актрисе, чей псевдоним Сильвия Дон, то есть на дочери Лариби. Он должен быть еще достаточно молод и не мог проработать в лечебнице долго. Все эти черты соединены в персоне, забравшей завещание из тайника. Вскоре должна прибыть телеграмма от Принса Уорберга с описанием внешности, что и станет венцом дела.

Наступила напряженная, наполненная ожиданием тишина. Никому спокойно не сиделось на месте; люди ерзали в креслах, взгляды встречались и расходились. Мы прошли долгий и нелегкий путь, но теперь он привел нас вплотную к финалу.

Джон Кларк пересек комнату и встал рядом с заместителем доктора Ленца. Он протянул руку и произнес слова, которые прозвучали с остротой скальпеля:

– Вам лучше отдать документ мне, доктор Морено.

Морено даже не вздрогнул. Его смуглое лицо оставалось совершенно бесстрастным. Ничто не выдавало его чувств, кроме едва заметного блеска в глазах.

Все, кто находился в комнате, теперь устремили на него взоры, исполненные изумления и страха. Даже я почувствовал некоторую нервозность. Как бы ни были тверды твои убеждения, называть человека убийцей никому не доставляет удовольствия.

Только доктор Ленц сохранял полнейшее самообладание. Он внимательно наблюдал, как Кларк придвинулся еще ближе к молодому психиатру.

– Я сказал, что вам лучше будет отдать документ мне, доктор Морено.

Брови Морено удивленно взлетели вверх.

– Как прикажете вас понимать?

– Думаю, вы найдете его во внутреннем кармане пиджака, – уже спокойнее сказал Кларк. – Разумеется, если вы хотите, чтобы вам помогли, то я…

С преувеличенно недоуменным пожатием плеч Морено полез в карман и извлек целую пачку бумаг. Просмотрев их, он выбрал одну.

– Хотите – верьте, хотите – нет, но я не знаю, откуда у меня взялся этот документ, – сказал он, небрежно подавая листок Кларку. – Хотя, похоже, именно его вы ищите.

Детектив просмотрел листок, а потом молча протянул его Грину. Затем достал пухлый конверт и извлек оттуда два носовых платка.

– Вот этим платком воспользовались как кляпом для мистер Геддеса, – объяснил он. – А второй я нашел среди личных вещей мистера Морено. Они совершенно очевидно идентичны.

Капитан тщательно осмотрел платки, а потом прочитал документ.

– Стало быть, все деньги достанутся мисс Браш, – ухмыльнулся он. – Не думаю, что это завещание хоть чего-то стоит, но могу понять, почему зять мистера Лариби так стремился завладеть им. – Его тяжелый взгляд остановился на Морено. – Вам есть что сказать в свое оправдание?

Но молодой психиатр лишь помотал головой.

– Все и так настолько очевидно, что и ребенок поймет. Едва ли мне стоит оправдываться. Это совершенно ни к чему.

– И тем не менее, – мрачно сказал Грин, – почему бы вам не объясниться прямо и немедленно?

– Что ж, очень хорошо. – Морено метнул в меня холодно равнодушный взгляд. – Мистер Дулут официально является моим пациентом, а согласно правилам, принятым в данном заведении, пациента всегда следует считать правым. Но поскольку мистер Дулут, увлекшись своими театральными фантазиями, сам поставил себя вне категории пациентов, то, как мне кажется, я вполне могу откровенно сказать ему, что думаю о его обвинениях в свой адрес.