Ричард Фримен - Поющие кости. Тайны д'Эрбле (сборник)

Дело, о котором я собираюсь рассказать, является весьма поучительным, ибо иллюстрирует то непреложное правило следствия, на котором так упорно настаивает Торндайк, — все факты, имеющие хоть какое-то отношение к происшествию, должны быть тщательно, беспристрастно собраны и изучены, какими бы банальными и не относящимися к делу они ни казались. Однако не буду забегать вперед и предоставлю моему ученому другу самому отстаивать свою точку зрения. Я же просто веду хронику событий. Итак, начну по порядку.

Переночевав в нашей квартире на Кингс — Бенч-уок, — что я обычно делаю два-три раза в неделю, — спустился в гостиную, где ассистент Торндайка Полтон накрывал на стол, а мой коллега с измерительным циркулем в руках колдовал над двумя фотографиями отпечатков пальцев. Приветливо улыбнувшись, он отложил циркуль и сел за обеденный стол.

— Сегодня я еду на место преступления в связи с убийством Колдуэлла. Надеюсь, вы составите мне компанию?

— Всегда готов, но мне практически ничего не известно об этом деле. Не могли бы описать его в нескольких словах?

Торндайк выглядел очень серьезным, но в глазах у него прыгали чертики.

— Старая история о вороне и лисице. Хитроумный преступный замысел, мой ученый друг.

— Кому, как не вам, знать об этом, хорошо знакомому с криминальной публикой.

— Очень жаль, что вы себя недооцениваете, — иронично улыбнулся Торндайк. — Но ближе к делу. Факты вкратце таковы. Убитый, Колдуэлл, занимался скупкой краденого и, вероятно, был полицейским осведомителем, вел довольно замкнутую жизнь в компании пожилой экономки. Неделю назад эта женщина пошла навестить замужнюю дочь и осталась у нее на ночь. Вернувшись на следующее утро, она обнаружила своего хозяина лежащим на полу в кабинете в луже крови. Полицейский врач установил, что он умер двенадцать часов назад. После удара сзади тяжелым предметом: лежавший на полу воровской ломик точно соответствовал размеру раны. Убитый был в халате, на полу валялся подсвечник, в комнате горела газовая лампа. Окно кабинета вскрыто упомянутой фомкой, а на клумбе виднелись отчетливые следы. Полиция считает, что Колдуэлл готовился ко сну, когда услышал, что в кабинете открывается окно. Он пошел туда, и грабитель, прятавшийся за дверью, сразу же нанес ему удар. На оконном стекле обнаружен отпечаток пятерни, который, как вам известно, был приписан бывшему заключенному по имени Белфилд. Вы знаете, что я сумел доказать, что этот отпечаток фальшивый и сфабрикован с помощью резинового или желатинового штемпеля. Таково это дело в общих чертах.

Закончив завтрак, мы стали готовиться к походу на место преступления. Торндайк положил в карман какие-то диковинные инструменты, вроде тех, которыми пользуются геологи, убрал фотографии, и мы отправились на набережную Виктории.

— У полиции нет других улик, кроме этих фальшивых отпечатков на стекле? — поинтересовался я, когда мы шли по улице.

— Боюсь, что нет. Хотя могли бы быть, если бы они внимательнее изучили собранный материал. Сегодня утром я выяснил одну интересную деталь: злоумышленник использовал два штампа — один для большого пальца, другой для всех остальных — и скопировал отпечатки с официальной дактилоскопической карточки.

— Как же это выяснили?

— Очень просто. Как вы помните, мистер Синглтон прислал мне через Миллера две фотографии: отпечаток на стекле и дактилоскопическую карточку Белфилда. Я их сравнил, точно измерил и пришел к выводу, что они полностью идентичны. На стекле воспроизведены не только мелкие дефекты официальных отпечатков, но и положение всех четырех пальцев, совпадающее с точностью до сотой доли дюйма.

— Вы предполагаете, что убийство совершил кто-то связанный с дактилоскопическим отделом Скотленд-Ярда?

— Вряд ли. Скорее всего некто, имевший доступ к отпечаткам. Очевидно, произошла утечка информации.

Когда мы добрались до небольшого домика, где произошло убийство, дверь нам открыла пожилая женщина. Суперинтендант Миллер был уже здесь и приветствовал нас в холле.

— Мы подготовились к вашему приходу, доктор, — сообщил он, — и навели порядок. Здесь все было перевернуто.

Он провел нас в небольшой скудно обставленный кабинет, где произошла трагедия. О преступлении напоминало темное пятно на ковре и квадратная дыра в оконном стекле. На столе, покрытом газетой, лежал довольно странный набор предметов. Там были серебряные ложки, часы, не слишком дорогие ювелирные изделия, из которых были вынуты камни, и воровская фомка.

— Не знаю, зачем Колдуэлл хранил всю эту дребедень, — произнес суперинтендант. — Здесь вещи, похищенные в результате шести разных ограблений, причем ни одно из них не было раскрыто.

Торндайк без особого интереса осмотрел их. Он был явно раздосадован, что комнату привели в порядок.

— Вы не в курсе, что было похищено?

— Понятия не имею. Мы даже не знаем, открывал ли убийца сейф. Ключи лежали на письменном столе, так что он мог без труда там покопаться. Не знаю, почему он не взял эти вещицы. Все это мы нашли в сейфе.

— Вы сняли отпечатки с ломика?

Суперинтендант густо покраснел.

— Да, — пробурчал он. — Но перед этим его успела захватать полдюжина идиотов, прикладывая к окну. Так что на нем не было ничего, кроме отпечатков их проклятых лап.

— Окно, как я полагаю, не взломано?

— Нет, — ответил Миллер, с некоторым удивлением взглянув на Торндайка. — Это была инсценировка, как, впрочем, и следы на клумбе. Должно быть, преступник надел ботинки убитого и прошелся в них по земле. Маловероятно, что Колдуэлл сам там наследил.

— Вы не нашли какого-нибудь письма или телеграммы?

— Записка, где назначалась встреча в девять вечера в день убийства. Ни подписи, ни адреса, а почерк явно изменен.

— Еще какие-нибудь улики обнаружили?

— Да, сэр. В сейфе мы еще нашли вот это.

Миллер стал развязывать небольшой сверток,

многозначительно поглядывая на Торндайка. В нем оказались кое-какие драгоценности и еще один сверток, сделанный из носового платка и перевязанный тесьмой. Когда детектив развернул его, там обнаружились шесть серебряных ложек с выгравированным вензелем, две солонки и золотой медальон с монограммой. Еще в свертке находился листок почтовой бумаги, на котором измененным почерком было написано: «Вот вещи, о которых я тебе говорил. Ф. Б.»

Но нас с Торндайком прежде всего заинтересовал платок (грязный и с двумя пятнышками крови). С четким штампом на его уголке: «Ф. Белфилд».

Торндайк с Миллером переглянулись.

— Знаю я, о чем вы думаете, — улыбнулся последний.

— Об этом можно догадаться, и не стоит делать вид, что у вас другое мнение.