Ричард Фримен - Поющие кости. Тайны д'Эрбле (сборник)

Мэрион поймала мой взгляд.

— Вас заинтересовала голова моего дорогого отца? Значит, вы его узнали?

— Да, сразу. Сходство необыкновенное.

— Ничего удивительного. — Она чуть заметно улыбнулась. — Ведь это автопортрет.

— Как же он его делал? — удивился я.

— С помощью двух зеркал и нескольких фотографий. Снимать размеры кронциркулем помогала ему я. Сначала он отлил бюст из воска, а потом в ход пошел типографский свинец, потому что печи для плавки бронзы у нас не было. Бедный папа… Он так гордился своей работой! — Она отвернулась, пытаясь скрыть навернувшиеся слезы, и после недолгого молчания спросила: — Инспектор Фоллетт заходил к вам показать находки?

— Да, — ответил я. — Эти вещи, несомненно, принадлежат убийце. А монета вам знакома?

Мэрион отрицательно покачала головой:

— Нет, прежде я ее никогда не видела. Но монета дорогая, коллекционная.

— А что, если фальшивка? — с вызовом проговорила Арабелла.

Мэрион пожала плечами:

— Может быть. Но это не имеет значения. Мой отец монетами не интересовался. Это я знаю точно. Медали — другое дело, плакетки с гравировкой… И то как мастер, а не коллекционер. — Она на минуту задумалась, нахмурившись. — Со мной инспектор говорил очень сдержанно, я так и не поняла, как идет расследование — и идет ли вообще.

— У меня впечатление, — проговорил я с неохотой, — что расследование стоит на месте. Им просто не за что зацепиться. Убийца не оставил никаких улик.

Мэрион вздохнула:

— Это меня и тревожит. Будет очень жаль, если он избежит заслуженной кары.

— Не избежит, — успокоила Арабелла. — Бог покарает его, я в этом уверена. Иначе быть не может.

— Сейчас нам не остается ничего иного, как ждать появления каких-то свидетельств, которые продвинут расследование, — сказал я, пытаясь перевести разговор в рациональное русло. — А вы тем временем попытайтесь вспомнить круг общения вашего отца: не было ли у него с кем-то из этих людей конфликтов? Хотя бы незначительного? Тут важна каждая мелочь.

— Я только тем и занимаюсь, что вспоминаю, — отозвалась Мэрион. — Но пока ничего путного в голову не приходит. Ведь, чтобы человек пошел на убийство, конфликт должен быть очень острым. Преступник должен был сильно ненавидеть моего отца. Но я таких людей не знаю. Мне кажется, их и быть не могло. Просто уму непостижимо…

— Без установления мотива раскрыть любое преступление, особенно убийство, невозможно, — сказал я. — У мотива должна быть какая-то подоплека, связь с обстоятельствами, сведения о которых рано или поздно всплывут на поверхность. Нужно только набраться терпения.

Девушки посмотрели на меня почти с благоговением, чего я, конечно, не заслуживал.

— Своими словами вы возродили во мне надежду, — проговорила Мэрион слегка изменившимся голосом. — Я почувствовала вашу правоту, и мне стало легче. Действительно, это все должно иметь какое-то объяснение, которое рано или поздно станет известно. И мне хочется еще раз поблагодарить вас за огромное участие в моих делах.

— Вы оказали мне честь, назвав своим другом, — сказал я. — И можете впредь всегда рассчитывать на мою помощь.

— Но вы мне уже и так помогли, куда больше, — смущенно проговорила она.

— Раз мы друзья, — запротестовал я, — то все важное для вас важно для меня. И я не успокоюсь, пока не будет найден убийца вашего отца.

Мэрион быстро глянула на меня и отвела глаза. Они снова наполнились слезами. Когда она заговорила, ее голос дрожал:

— Вы должны знать, насколько для меня важно в такой тяжелый период встретить человека, мудрого и сильного, на чью руку можно опереться.

Я был в замешательстве, понимая, насколько она преувеличивает мою силу и мудрость. Теперь вся надежда на Торндайка.

Мы долго молчали, затем я решил сменить тему:

— А кто продолжит дело вашего отца?

— Вы кстати об этом спросили, — обрадовалась Мэрион, — потому что мне интересно ваше мнение. Арабелла меня поддерживает. Суть в том, что папа выполнял как бы два вида работ. Одна — это авторские вещи, фигурки из керамики, ювелирные изделия. Тут его заменить никто не сможет. Другую часть, по объему большую и связанную с изготовлением восковых манекенов для витрин, могу выполнять я. Тем более что теперь в мастерской имеется обширное собрание различных элементов — голов и конечностей. Есть также и разнообразные пресс-формы.

— Ты прекрасно справишься, — вмешалась Арабелла и посмотрела на меня. — Она настоящая дочь своего отца. За что бы Джулиус Д’Эрбле ни брался, все у него получалось отменно хорошо.

Мэрион пошла в него. А что касается манекенов, то фигуры ей делать не придется — только восковые головы.

— А разве манекены не полностью сделаны из воска? — спросил я.

— Нет, — ответила Мэрион. — Фигура чаще всего представляет деревянный остов, обтянутый тканью. Из воска там голова, конечности, иногда торс. Папе, кстати, это не нравилось. Он был склонен отливать цельные восковые фигуры.

— А продавать их вам удастся?

— Конечно, если они будут выполнены качественно. Торговый агент, который работал с отцом, уже прислал письмо. Спрашивает, стану ли я продолжать дело. Обещал помочь. Он очень уважал папу. — Она помолчала. — Последние несколько лет я занималась книжной графикой. Работа интересная, но стоит дешево. А вот на восковых фигурах можно неплохо заработать. И кроме того, папа хотел, чтобы я продолжала его дело. Не зря же он старался, учил меня. Да мне и самой не терпится начать, проверить себя в деле.

Естественно, я поддержал ее решение с большим энтузиазмом.

Мэрион повеселела.

— Я рада, что вы одобряете мое стремление. Надеюсь, у меня хватит сил. А теперь позвольте показать вам некоторые его работы. В доме и саду. Пойдемте, пока светло.

Джулиус Д’Эрбле был действительно талантливый художник, в чем я смог убедиться, осмотрев замечательную коллекцию его работ. Он одинаково хорошо владел всеми видами техники. Солнечные часы, садовые и станковые скульптуры, напольные часы, декорированные бронзовыми барельефами, и многое другое. Жаль, что этот незаурядный мастер так много времени тратил на изготовление манекенов и других ремесленных поделок.

Для первого раза я не собирался надолго задерживаться в доме Мэрион, считая это неприличным, но моя попытка откланяться была встречена такими протестами, что я засиделся до тех пор, пока не нужно было срочно бежать, чтобы успеть на прием пациентов доктора Корниша.

Мэрион и Арабелла вышли проводить меня за калитку и стояли, пока я не скрылся из виду. Мы познакомились меньше месяца назад, но казалось, что знаем друг друга многие годы.

На Макленберг-сквер меня ждало письмо от доктора Торндайка с приглашением завтра на ленч. К счастью, в понедельник у меня было мало визитов. Так что я тут же написал ему, что с радостью принимаю приглашение, и отнес письмо на почту.