Энн Перри - Смерть внезапна и страшна

– Способны ли вы обвинить сэра Герберта в каких-либо нарушениях морали? – Рэтбоун услышал в своем голосе деланое раздражение. – Вам придется пояснить это, мэм, или прекратить свои инсинуации!

– Я нахожусь под присягой, – проговорила леди Росс-Гилберт очень спокойно, ни на кого не глядя. – Мне известно, что он выполнял платные аборты. Я знаю это как факт, потому что сама направляла к нему клиенток.

Тишина в зале суда стала по-настоящему мертвой. Никто не двигался. Никто даже не дышал.

Оливер не смел смотреть в сторону скамьи подсудимых. Он вновь изобразил на лице неверие:

– Что?!

– Я, и именно я, направляла к нему женщин, нуждающихся в помощи, – повторила свидетельница свои слова медленно и очень четко. – Полагаю, что вы сочтете меня аморальной. Можно спорить с этим, но я делала это из милосердия, не за плату… – Слова ее повисли в воздухе.

Харди уставился на Беренику.

– Это весьма серьезное обвинение, леди Росс-Гилберт. Осознаете ли вы в полной мере значение собственных слов?

– Полагаю, что да.

– И все же, оказавшись на месте свидетеля обвинения, вы ничего не сказали об этом?

– Меня никто не спрашивал.

Глаза судьи сузились.

– Вы хотите уверить нас, мэм, в собственной наивности, в том, что не представляете себе важность подобного свидетельства?

– Факт этот казался мне не слишком относящимся к делу, – ответила леди чуть дрогнувшим голосом. – Обвинение настаивало, что сестра Бэрримор пыталась заставить сэра Герберта жениться на ней. Я знаю, что это абсурд. Ее совершенно не интересовали любовные интрижки. И он тоже не стал бы вести себя подобным образом: я знала это тогда, знаю и теперь.

Посерев лицом, Стэнхоуп в отчаянии глядел на адвоката со скамьи подсудимых.

Харди прикусил губу.

Ловат-Смит переводил взгляд с судьи на Беренику, а потом на Оливера. Он еще не вполне отчетливо понимал, что происходит.

Рэтбоун стиснул кулаки так, что ногти впились в его плоть. Дело складывалось не так. Недостаточно обвинить сэра Герберта в выполнении абортов. Он виновен в убийстве! Однако дважды за одно дело не судят.

Защитник шагнул вперед на пару шагов:

– Итак, вы не можете даже на мгновение предположить, что Пруденс Бэрримор знала об этом и намеревалась шантажировать сэра Герберта? Вы не можете утверждать этого, не так ли? – Это был вызов, жесткий и суровый.

Ловат-Смит чуть приподнялся на ноги в смятении:

– Милорд, прошу вас порекомендовать моему ученому другу предоставить свидетельницу собственному разумению.

Оливер уже едва мог выносить напряжение. Он не смел больше вмешиваться в ход процесса. Нельзя было показывать, что он губит собственного клиента. Адвокат обернулся к Беренике. Господи боже, если бы она только воспользовалась этой возможностью!

– Леди Росс-Гилберт? – настаивал судья Харди.

– Я… я не поняла вопрос, – произнесла дама с несчастным выражением на лице.

Рэтбоун вступил в разговор прежде, чем судья успел изложить формулировку в более невинном виде.

– Вы хотите сказать, что Пруденс Бэрримор не пыталась шантажировать сэра Герберта? – проговорил он громче и резче, чем намеревался.

– Нет, – возразила Росс-Гилберт. – Она шантажировала его.

– Но, – запротестовал Оливер, словно бы в ужасе, – но вы же сказали… Почему она это делала, скажите же ради бога! Вы же говорили, что она не имела желания выйти за него замуж!

Береника глядела на него с нескрываемой ненавистью:

– Она хотела, чтобы он помог ей получить медицинское образование. Я не слышала от нее этого, но сделала такой вывод. Вы не можете обвинить меня в сокрытии информации от суда.

– Обвинить вас? – запнулся адвокат.

– Боже милосердный! – Свидетельница перегнулась через поручни трибуны, и лицо ее исказила ярость. – Вы знаете, что Стэнхоуп убил ее! Вы устроили эту шараду, потому что обязаны защищать его. Так продолжайте же, делайте свое дело!

Рэтбоун чуть повернулся к ней, а затем поглядел в сторону своего подзащитного. Лицо его посерело, челюсть отвисла, а в лихорадочно блестящих глазах отражалась болезненная паника.

У Герберта оставалась лишь самая тоненькая, самая слабая ниточка надежды. Очень медленно он отвернулся от Оливера к присяжным, поглядел на каждого из них… И после этого понял, что это поражение – решительное и бесповоротное.

В зале наступило молчание. Не шевельнулся ни один карандаш.

Филомена Стэнхоуп посмотрела на скамью подсудимых, и в ее взгляде было нечто очень близкое к жалости.

Ловат-Смит протянул руку в сторону Рэтбоуна. Лицо его светилось восхищением.

На скамье для публики Эстер повернулась к Монку, страшась увидеть в его глазах победное выражение. Но триумфа во взгляде сыщика не было. Это была не победа. Просто завершилась трагедия, явив воздаяние и правосудие ради Пруденс Бэрримор и тех, кто любил ее.

Барристер – адвокат наиболее высокого ранга в Великобритании.

Флоренс Найтингейл (1820–1910) – сестра милосердия и общественный деятель, «леди с лампой», организатор реформы госпитального дела, участница Крымской войны. Последовательно проводила в жизнь принципы санитарии и ухода за ранеными.

Имеется в виду сэр Артур Уэлсли, 1-й герцог Веллингтон, победитель при Ватерлоо (1769–1852).

Альфред Теннисон (1809–1892) – английский поэт.

Уильям Харви (Гарвей, 1578–1657), британский врач, основоположник физиологии и эмбриологии.

Джаггернаут – колесница, вывозившая изваяние индуистского бога, под колесами которой гибли верующие; олицетворение неумолимого рока.

Сеть железных дорог, обслуживавших западную и южную части Англии.

Уильям Юарт Гладстон (1809–1898) – английский государственный деятель и писатель; в период с 1868 по 1894 г. неоднократно становился премьер-министром Великобритании.

Речь идет об английской детской считалочке: «Медник, портной, солдат, моряк, богач, бедняк, нищий, вор» ( англ. Tinker, Tailor, Soldier, Sailor, Rich Man, Poor Man, Beggar Man, Thief).

Имена сестер Бэрримор в переводе обозначают: Пруденс – «благоразумие», «осторожность»; Фейт – «вера».

Солиситор – категория адвокатов в Великобритании, ведущих подготовку судебных материалов для ведения дел барристерами.

Бомбазин – шелковая ткань обычно черного цвета.

Монк ( англ. monk) – монах.

Слово damned («проклятый») в ту пору считалось неприличным.

Питательный отвар, чаще всего ячменный.