Агата Кристи - Убийство в проходном дворе: четыре дела Эркюля Пуаро (сборник)

– Так это все же было убийство? – жадно спросила девушка.

Пуаро кивнул.

– Да, – сказал он. – Это было убийство. Преднамеренное уничтожение одного человеческого существа другим человеческим существом.

Женщина вздрогнула.

– Не надо, – прошептала она. – Когда вы так говорите, это звучит страшно.

– Да, но это действительно страшно.

Сыщик помолчал, затем сказал:

– Теперь, мисс Плендерли, я намерен рассказать вам, каким образом докопался в этом деле до истины.

Она перевела взгляд с Пуаро на Джеппа. Тот улыбался.

– У него свои методы, мисс Плендерли, – сказал он. – Я ему потакаю, понимаете ли. Думаю, нам надо выслушать то, что он собирается рассказать.

– Как вы знаете, мадемуазель, – начал Пуаро, – я вместе с моим другом приехал на место преступления утром шестого ноября. Мы вошли в комнату, где было обнаружено тело миссис Аллен, и меня сразу же поразили некоторые важные детали. В комнате, понимаете ли, были некоторые определенно странные вещи.

– Продолжайте, – сказала девушка.

– Для начала, – сказал Пуаро, – сигаретный дым.

– Мне кажется, тут вы преувеличиваете, Пуаро, – сказал Джепп. – Я не почувствовал никакого запаха.

Бельгиец мгновенно повернулся к нему.

– Вот именно. Вы не почувствовали никакого дыма. И я тоже. И это было очень, очень странно, поскольку дверь и окно были закрыты, а в пепельнице лежали окурки как минимум от десяти сигарет. Это было странно, очень странно – в комнате должно было пахнуть дымом, а на деле никакого запаха не было!

– Вот к чему вы ведете! – вздохнул Джепп. – Вы всегда объясняетесь таким извилистым образом…

– Ваш Шерлок Холмс поступал точно так же. Вспомните: он обратил внимание полицейских на необычное поведение собаки в ночное время – а необычность заключалась как раз в том, что она никак себя не вела… Продолжим. Следующим, что привлекло мое внимание, были часы на запястье мертвой женщины.

– А с ними что не так?

– Да ничего особенного, просто они оказались на правой руке. По своему опыту я могу сказать, что часы в большинстве случаев носят на левой руке.

Джепп пожал плечами. Прежде чем он успел заговорить, Пуаро поспешно продолжил:

– Но, как вы говорите, в этом нет ничего особенного. Некоторые предпочитают носить часы на правой руке. И теперь я подхожу к по-настоящему интересному моменту. Я говорю, друзья мои, о бюро.

– Я так и думал, – сказал Джепп.

– Это было действительно очень странно – очень примечательно! И на то есть две причины. Первая – на письменном столе кое-чего недоставало.

– Чего недоставало? – осведомилась Джейн Плендерли.

Пуаро повернулся к ней.

– Листа промокательной бумаги, мадемуазель . Верхний лист промокательной бумаги на пресс-папье был чист, девственно чист.

Джейн пожала плечами.

– Да ладно, месье Пуаро, люди порой отрывают использованную бумагу!

– Да, но куда они девают ее? Бросают в корзинку для бумаги, разве не так? Но в ней не было промокательной бумаги , я смотрел.

Джейн Плендерли занервничала.

– Возможно, ее выбросили за день до того. Промокательная бумага была чистой потому, что Барбара, наверное, не писала в тот день писем.

– Вряд ли, мадемуазель, поскольку свидетели видели, как миссис Аллен в тот вечер относила письмо в почтовый ящик. Значит, она должна была писать письма . Она не могла делать это внизу – там нет письменных принадлежностей. Она вряд ли пошла бы писать к вам в комнату. Тогда что случилось с тем листом промокательной бумаги, которым она промокала чернила? Да, люди иногда бросают бумагу в камин, а не в корзину, но в комнате у нее был только газовый камин. А тот, что находится в комнате внизу, за день до того не топился, поскольку вы сказали мне, что дрова в нем уже были сложены и вам осталось только поднести спичку.

Он замолчал.

– Маленькая любопытная проблема. Я искал повсюду – в корзинах для бумаги, в мусорном ведре, – но нигде не мог найти листка промокательной бумаги, и это показалось мне очень важным. Как будто кто-то нарочно убрал этот листок. Зачем? Да потому, что там осталась надпись, которую легко прочесть, поднеся листок к зеркалу.

Но на этом письменном бюро я обнаружил еще кое-что любопытное. Возможно, Джепп, вы в общих чертах помните, что там находилось? Пресс-папье и письменный прибор в центре, подставка под ручки слева, календарь и гусиное перо справа. Eh bien? Не понимаете? Перо, если помните – я его обследовал, – было только для красоты, им не пользовались. А?.. До сих пор не понимаете? Хорошо, я повторю. Пресс-папье в центре, подставка под ручки слева – слева , Джепп! Но ведь обычно ручки стоят справа, под правой рукой ! А, теперь до вас доходит, верно? Ручки слева, часы на правой руке, промокательной бумаги нет, зато в комнату принесли кое-что другое – пепельницу, полную сигаретных окурков! Воздух в комнате был свежим, дымом не пахло, будто было открыто всю ночь. И я представил себе картину…

Он обернулся к Джейн.

– Представил, как вы, мадемуазель, подъезжаете в такси, расплачиваетесь, взбегаете по лестнице, возможно, зовете подругу: «Барбара!» – и открываете дверь. И видите, что ваша подруга лежит на полу, мертвая, сжимая в руке пистолет – естественно, в левой руке, поскольку она левша, и пуля, естественно, вошла в ее левый висок. На столе лежит записка, адресованная вам. В ней говорится о том, что заставило ее пойти на самоубийство. Наверное, это было очень трогательное письмо. Молодая, нежная, несчастная женщина, вынужденная платить шантажисту всю жизнь…

Думаю, идея пришла вам в голову почти сразу. Это была вина конкретного человека. Пусть его накажут – и заслуженно накажут! Вы берете пистолет, протираете его и вкладываете в ее правую руку. Затем забираете записку и отрываете верхний листок промокательной бумаги, которой промокали письмо. Спускаетесь вниз, зажигаете камин и бросаете и записку, и промокательную бумагу в огонь. Затем берете пепельницу, чтобы создать видимость, будто бы там сидели, разговаривая, двое, и также приносите в комнату осколок эмали от запонки, валявшийся на полу. Это была удачная находка, и вы ожидали, что это окончательно решит вопрос. Затем вы закрываете окно и запираете дверь. Не должно возникнуть никаких подозрений, что вы входили в комнату. Полиция должна увидеть все как есть – потому вы не просите помощи у соседей, а сразу звоните в полицию.

Вот так все и происходит. Вы играете свою роль с холодной рассудительностью. Сначала вы отказываетесь что-либо говорить, но искусно высказываете сомнения насчет самоубийства. Затем вы с готовностью выводите нас на след майора Юстаса…

Да, мадемуазель, это было искусное – очень искусное убийство, поскольку это и есть убийство. Покушение на убийство майора Юстаса.