Гай Адамс - Шерлок Холмс. Армия доктора Моро

Вышедшие из комнаты унесли фонари с собой, так что я никогда не узнаю, кого именно перетащил в тоннель и сбросил в воду. У него были длинные сальные волосы и крепкие зубы, и это все, что я могу о нем сказать.

Снова послышался самодовольный голос Митчелла, несомненно объяснявшего, насколько он гениален. Я решил не прислушиваться к его словам, а снял с плеча рюкзак и принялся искать динамитные шашки.

Мы с Холмсом решили, что, по всей вероятности, нам понадобится отвлекающий маневр, и я рассудил, что лучшим раздражителем станет хороший взрыв, который мне вполне по силам устроить.

Я уже закончил подготовку, когда молодой Уиггинс подкрался ко мне сзади и положил руку на плечо.

– Прошу прощения, – прошептал он. – Этот упрямый осел Джонсон заявил, что у него хватит сил добраться до места и привести сюда Майкрофта. И я подумал, что вам могут понадобиться лишние руки.

– Учитывая то, что я едва не лишился своих, когда вы заставили меня вздрогнуть, глупо отказываться от вашего предложения, – признал я. – Покараульте здесь, пока я буду протягивать бикфордов шнур.

Очевидно, эти помещения когда-то использовались под склад. Теперь пол во всех комнатах был завален битым кирпичом и штукатуркой. Мне вовсе не хотелось устраивать здесь новые разрушения, ведь обломки могли засыпать нас с Уиггинсом, а заодно и преградить дорогу Майкрофту с подкреплением. Поэтому я и решил установить несколько зарядов в разных местах, надеясь устроить серию небольших взрывов, достаточных для того, чтобы вызвать панику.

– Он их запер, – сообщил Уиггинс. – Поторопитесь, он может в любую минуту вернуться сюда.

– Все готово, старина. Могу я попросить вас пригнуться? – ответил я и поджег шнур.

Надо ж так, еще до места не дошли, а меня уже укусила эта проклятущая акула с ногами! Я серьезно говорю, еще немного, и мерзкая тварь сделала бы из меня что-то среднее между китайской едой и моей тещей. Точно сделала бы. И заметьте, кинулась она не на кого-нибудь, не на здоровяка-профессора, а именно на меня, понимаете?.. «Шинуэлл Джонсон, это, случайно, не ваша откушенная нога? – О да, это она».

Конечно же, я выстрелил прямо ей в пасть. Но думаю, она не наелась одной пулей. Знавал я одну женщину, которая не могла пройти мимо выпечки. Крупная была девочка. Мы называли ее… ладно, неважно, как мы ее называли, вряд ли эти слова подходят для ваших ушей, хотя, возможно, вы, с позволения сказать, тоже в свое время любили мучное. Не хотел вас обидеть, хотя не могли же вы вырасти таким большим на одних школьных завтраках.

В общем, эта тварь бросилась на меня, и я выстрелил ей между зубов. Рад бы прицелиться куда-то еще, но, лопни мои глаза, я не видел ничего другого, кроме клыкастой пасти.

Думаю, она была уже мертва, когда отхватила от меня кусок, хотя собиралась урвать гораздо больше. Маленькое, но все-таки утешение, да? Возьми она чуть правее, и я сделался бы Шейлой Джонсон, лишившись своего естества.

Так, где это мы? О да… я все-таки добрался до места. Теперь сюда, поворачивайте направо и идите вперед, пока не услышите крики. Видите пролом в стене?

Черт возьми, да шевелитесь же! Или вы хотите всю ночь проболтаться в этой вонючей дыре?

– Лучше бы вы остались на Бейкер-стрит, – продолжил Митчелл искаженным голосом, который был приглушен натянутой на голову шкурой. – Теперь я могу сделать с вами все, что только пожелаю. Прекрасный материал для новых опытов. Вы полностью в моей власти и можете надеяться лишь на мое милосердие!

Которого от него, разумеется, ждать не приходилось.

На месте Митчелла я велел бы Кейну завести нас куда-нибудь поглубже в подземелье, заставил гоняться за призраками, а затем напустил бы на нас своих монстров. Теперь же, если что-то вдруг пойдет не так – а тот, кто имеет дело со мной, конечно, должен учитывать такую вероятность, – получится, что он сам привел врага к парадному входу своего дома. Это было, если выражаться предельно мягко, неразумным решением. Но трудно ожидать гениальных мыслей от человека, который вместо шляпы носит свиную голову. Подобные люди попросту лишены искры божьей.

– Что бы ни произошло, сохраняйте хладнокровие, – напомнил я своим спутникам.

Меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы кто-нибудь из нас попытался сбежать и привел тем самым монстров в бешенство. Что это были за чудища! Человек с конской головой, о котором рассказывал Феллоуз, леопард, баран с изогнутыми рогами, существо с лисьей головой и белой шкурой, как у Canis lupus arctos [6](в моей коллекции собрана шерсть всего семейства псовых, а не только домашних собак. Не так уж и глупо, согласны?).

– Что вы там говорите о хладнокровии? – спросил Митчелл. – Вы как последний болван, не заслуживающий своей славы, позволили обвести себя вокруг пальца.

Ну уж нет, я не собирался выслушивать подобное.

– Как последний болван? Разумеется, вы ошибаетесь. В этом деле у меня почти не было возможности продемонстрировать свои способности, но это еще не является доказательством моей глупости.

Впрочем, вынужден признать, что мне следовало обратить внимание на некоторые детали. Сначала пропали дрессировщик грейхаундов и парижский меховщик, за ними – повар Андре Лекруа, наиболее известный своим фуа-гра, рецепт которого больше похож на перечень издевательств над животными. – Ватсон полагал, что я тогда его не слушал, но это не совсем справедливо. Я все слышал, но не придал должного значения. – Очевидно, кто-то начал охоту на людей, прославившихся жестоким отношением к животным. Полагаю, именно останки Андре Лекруа нашли в мешке у стены «Ароматной розы»?

Митчелл, несомненно, был ошеломлен таким внезапным поворотом разговора, и я всегда с удовольствием наблюдаю за этим эффектом.

– Это все, что осталось после того, как мои друзья пообедали им.

– Согласен, весьма символично. Полагаю, мы должны поблагодарить вас за то, что вы не стали сдирать кожу с меховщика, а всего лишь заковали его в кандалы перед казнью.

– Он действительно легко отделался.

– Да замолчите же наконец! – не выдержал я.

Я редко выхожу из себя, но этот глупец, этот заурядный ученый со своими доморощенными теориями в самом деле начал меня раздражать.

– Это и называется «сохранять хладнокровие»? – проворчал инспектор Манн, и, должен признать, в его словах был определенный смысл.

– Вы демагог, – сказал я Митчеллу. – Утверждаете, что боретесь за права животных, а сами проделываете над ними ужасные опыты.

– Я улучшаю их! – воскликнул он. – Повышаю их потенциал.

– Неужели? – Я взглянул на Кейна. – И в чем выражается это повышение?

Кейн недовольно зарычал и подошел к своему хозяину, своему «отцу», которому по-прежнему повиновался, вопреки всему тому, что рассказывал нам с Ватсоном.