Дороти Сэйерс - Возвращение в Оксфорд

— Привет!

— Привет! — отозвалась Фиби. — О, это ты! Слава богу! Я думала, здесь нет никого из наших, кроме Триммер и этой ужасной Моллисон. Пойди возьми сэндвичей, они недурны, как ни странно. Как ты? Процветаешь?

— Неплохо.

— По крайней мере, ты занята чем-то стоящим.

— Как и ты. Пойдем присядем где-нибудь. Расскажи мне, что ты раскапываешь.

Фиби Такер изучала историю, потом вышла замуж за археолога, и это сочетание оказалось поразительно удачным. Они раскапывали кости, камни и черепки в отдаленных уголках мира, писали трактаты и читали лекции в научных обществах. В свободное время они произвели на свет трех жизнерадостных отпрысков, которых то и дело подбрасывали любящим бабушкам и дедушкам, чтобы снова устремиться к камням и костям.

— Мы только что вернулись с Итаки. Боб страшно заинтересовался вновь открытыми захоронениями, он придумал совершенно революционную теорию о погребальных обрядах. Пишет работу, в которой противоречит всем выводам Ламбарда, а я помогаю — выправляю эпитеты на более сдержанные и вставляю дипломатичные сноски. То есть Ламбард, конечно, старый идиот, но необязательно так прямо и говорить. Ледяная вежливость звучит еще убийственней, правда?

— Безусловно.

Ну вот, хоть кто-то не изменился ни на йоту, несмотря на годы и замужество. В своем нынешнем настроении Гарриет была склонна этому радоваться. После подробных расспросов о захоронениях она спросила про детей.

— О, они становятся все забавнее. Ричард — это старший — стал проявлять интерес к раскопкам. Его бабушка была просто в ужасе, когда на днях обнаружила, что он терпеливо, по правилам раскапывает мусорную кучу садовника и составляет коллекцию костей. Ее поколение так боится грязи и микробов. Они правы, конечно, но детям это, кажется, не вредит. Так что отец выделил ему ящик для хранения находок. Мама возмущается, что мы ему потакаем. Я думаю, в следующий раз надо взять Ричарда с собой, хотя мама, конечно, будет очень волноваться, потому что там антисанитария и от греков можно подцепить черт знает что. Слава богу, все дети получились довольно умные, такая скука быть матерью болванов, а ведь это чистая лотерея. Если бы можно было придумывать их, как героев книжки, это было бы большим облегчением для людей с упорядоченным умом.

От этого беседа естественно перешла к биологии, факторам Менделя, [31] Фактор , по Менделю, — единица наследственности (сейчас мы называем это словом «ген»). «Дивному новому миру» [32] « О дивный новый мир » — антиутопический роман английского писателя Олдоса Хаксли (1932), где люди выращиваются на «человекофабриках», причем эмбрионы разделяются на пять каст в зависимости от умственных и физических способностей — от «альф», обладающих максимальным развитием, до наиболее примитивных «эпсилонов». и оборвалась лишь с появлением бывшего тьютора [33] Тьютор — в Оксфорде так называется преподаватель, ведущий индивидуальные занятия. В чем-то его функции сходны с функциями научного руководителя в наших университетах. Гарриет, которая отделилась от толпы выпускников. Гарриет и Фиби дружно бросились к ней. Мисс Лидгейт осталась верна себе. Она была блестящим ученым, но моральные дилеммы словно бы оставались невидимыми для ее прямого невинного взгляда. Сама будучи человеком безукоризненной порядочности, она с удивительной широтой и благородством принимала недостатки других. Как знаток литературы она могла бы назвать все грехи мира, но едва ли была способна распознать их в реальной жизни. Казалось, сам факт ее присутствия обезоруживал и обеззараживал любое зло, совершенное другими. Через ее руки прошло множество учеников, и в каждом из них она находила только хорошее, так что не смогла бы поверить, будто они способны сделать что-то по-настоящему дурное, как Ричард III или Яго. Да, ее ученицы могли быть несчастливы, да, они могли запутаться в сетях непостижимых искушений, от которых, по счастью, была избавлена сама мисс Лидгейт. Если она слышала о краже, о разводе, а то и о чем-нибудь похуже, она озадаченно хмурила брови и думала, до какого же отчаяния нужно было дойти, чтобы совершить такую ужасную вещь. Только однажды Гарриет слышала, как мисс Лидгейт говорила о ком-то с явным неодобрением — это случилось, когда одна из ее бывших учениц написала популярную книгу о Карлейле. [34] Томас Карлейль (1795–1881) — викторианский философ, историк, сатирик и писатель, чрезвычайно влиятельная и противоречивая фигура. После смерти Карлейля его семейная жизнь оказалась в центре всеобщего внимания из-за биографии, написанной историком Джеймсом Энтони Фрудом. Карлейль сам передал будущему биографу для посмертной публикации письма и дневники своей покойной жены Джейн Карлейль, собственные мемуары и другие документы, которые отличались невиданной для того времени откровенностью. «Ни научного исследования, ни критического осмысления, — был ее вердикт. — Насобирала старых сплетен и даже не удосужилась проверить их правдивость! Неряшливо, безвкусно, рассчитано на дешевый успех. Мне за нее стыдно». Но даже тогда она добавила: «Наверное, она очень нуждается в деньгах». Однако своей ученицы Гарриет Вэйн мисс Лидгейт нисколько не стыдилась. Напротив, она тепло приветствовала ее, пригласила зайти в воскресенье утром, с одобрением отозвалась о ее книгах и похвалила за то, что даже в детективах Гарриет придерживается академических стандартов английского языка.

— Вся профессорская читает вас с упоением, — добавила она. — Мисс де Вайн, например, горячая поклонница вашего таланта.

— Мисс де Вайн?

— Ах, ну конечно, вы ее не знаете. Наш новый исследователь-стипендиат. Она прекрасный человек, и я знаю, что она хочет поговорить с вами о ваших книгах. Вы должны с ней познакомиться! Она у нас на три года. В колледже мисс де Вайн будет жить только со следующего семестра, но она уже несколько недель в Оксфорде, работает в Бодлеанке. [35] Неформальное название Бодлеанской библиотеки. Она пишет прекрасное исследование о финансовой системе эпохи Тюдоров, получается невероятно увлекательно, даже для тех, кто, как я, вообще ничего не смыслит в деньгах. Мы так рады, что колледж предложил ей стипендию имени Джейн Барраклаф. Она — замечательный ученый, но у нее был трудный период.

— Кажется, я о ней слышала. Она возглавляла какой-то провинциальный колледж?

— Да, она три года была провостом Флэмборо, но эта работа не очень ей подходила, слишком много административных обязанностей, хотя, конечно, она прекрасно разбирается в финансах. Но она была перегружена — ведь еще надо вести собственные исследования, принимать экзамены на докторскую степень, возиться со студентами — университет и колледж вместе ее совершенно вымотали. А она из тех, кто всегда выкладывается целиком. Еще, я думаю, у нее возникли трудности в личном общении. Она заболела, ей пришлось уехать за границу на пару лет. Она только недавно вернулась в Англию. Ну и, конечно, с финансовой точки зрения все очень изменилось, когда она ушла из Флэмборо. Приятно думать, что следующие три года мисс де Вайн сможет писать свою книгу, не беспокоясь об этой стороне дела.