Энн Перри - Палач из Гайд-парка

– Полагаю, вы правы, – ответил Лэндон, помедлив, не совсем уверенный, что она имеет в виду только Эттли. Он почувствовал скрытый намек в ее словах, а также то, что с ее стороны это не просто беспредметное житейское наблюдение.

– Одно дело – быть уверенным, и совсем другое – вести себя с величайшей скромностью, – наклонила она головку с легкой, но всепонимающей улыбкой. – Вот, например, любовные романы: они должны сохраняться в строгой тайне.

Вид у него был немного смущенный, но она не знала отчего: то ли это ощущение вины, то ли просто замешательство от ее довольно бестактного замечания.

– Мне кажется, миссис Арледж очень хорошо держится на людях после такого ужасного несчастья. Как вы думаете? – не отступала Эмили. – Это случилось в такое трудное для нее время… Но я уверена, что, будучи воплощением здравого смысла и скромности, вы сможете утешить ее самым лучшим образом.

Харлвуд сильно покраснел и судорожно вцепился в набалдашник палки. Когда он ответил, голос его звучал довольно хрипло.

– Да… совершенно верно. Делается все, что возможно.

Ответ был явно неудачен, и они оба это понимали. Его вдруг вспыхнувший взгляд ответил ей лучше всяких слов.

– Но я не хочу вас задерживать, мистер Харлвуд, – любезно сказала Эмили. – Уверена, что у вас есть какое-то важное дело, и вы уже и так уделили мне много времени. Желаю удачного дня. Было очень приятно встретиться с вами.

И с чарующей улыбкой, лучась невинной радостью от столь приятной беседы, она ускользнула прочь и перешла через улицу к ожидавшему ее экипажу и кучеру, который даже не трудился понимать, что это взбрело в голову его хозяйке.

– А что мы будем делать теперь? – нетерпеливо спросила Эмили, слегка сдвинув брови.

Они с Шарлоттой уединились в ее будуаре, в Эшворд-хауз. Это было лучше, чем сидеть в гостиной, потому что хотя, как они полагали, Джек сейчас в Палате общин, он может скоро вернуться, и ему совершенно незачем слышать этот разговор, даже частично. Соответственно, и Шарлотта проинструктировала Грейси, сообщив, что не знает, когда вернется, так что пусть та сама накормит детей ужином и уложит их спать, а если хозяин придет домой раньше, пусть скажет, что хозяйка ушла с визитом к Эмили и может даже остаться у нее ночевать. Обычно Шарлотта никогда не отсутствовала в такое время дня, но ничего не поделаешь. Но если она могла объяснить Грейси причины своего поведения, то Эмили не могла допустить, чтобы ее слуги хоть что-нибудь подозревали. Они все были под большим впечатлением от победы Джека на выборах, и их лояльность по отношению к ней заметно выросла.

– Мы должны теперь найти улики, если они существуют, – ответила Шарлотта.

– Они должны быть обязательно, ведь правда?

– Но только в том случае, если это сделал кто-то из них. Если они не виноваты, улик нет.

Но Эмили отклонила это предположение:

– Нет, давай даже не думать о такой возможности. Как ты представляешь себе ход событий? Я хочу сказать: как она это сделала, если это она?

Шарлотта несколько минут размышляла.

– Ну, знаешь, не так уж трудно ударить кого-нибудь по голове, если этот человек тебе доверяет и не ожидает ничего недоброго. И, очевидно, ты с этим человеком всегда любезна и предупредительна…

– Но тебе надо еще куда-нибудь заманить этого человека, – ухватилась за ниточку Эмили. – К тому же взрослого мужчину, особенно в бессознательном состоянии, даже если он худ, очень трудно куда-нибудь перенести. Скажи на милость, каким же образом она могла доставить его к оркестровой площадке в парке?

– Ну, подожди, не спеши, – упрекнула ее Шарлотта. – Давай все постепенно. Ведь мы еще не ударили его по голове.

– Ну, так давай, чего ты ждешь?

– Но сначала его надо увести в подходящее для этого место. Это требует предварительного планирования. И время должно быть выбрано точно. Нам ни к чему, чтобы он несколько часов лежал там, где не нужно.

– А почему? – немедленно возразила Эмили. – Какое это имеет значение?

– Имеет, и большое. Вокруг слуги. Как ты им объяснишь свое…

– Ладно, – перебила Эмили. – Понимаю. Значит, это все должно совершиться после того, как слуги уйдут спать, или в таком месте, где они не бывают. Может, это где-нибудь в саду? После заката садовник там уже не работает. А может быть, это оранжерея или теплица?

– Прекрасно, – согласилась Шарлотта. – Но как можно уговорить человека пойти в оранжерею, когда уже стемнело?

– Ну, что-то такое показать ему…

– Или, может быть, сказав, что послышался какой-то шум?

– Но в таком случае можно послать лакея, чтобы тот выяснил, в чем дело.

– Да, конечно. Но у меня нет лакея.

– И оранжереи тоже.

Шарлотта с легким сожалением вздохнула. Если бы они смогли остаться в новом доме, она и оранжерею соорудила бы. И со временем даже смогла бы, наверное, завести слугу-мужчину. Но сейчас все это было далеко от реальности.

– Значит, тогда нужно заманить его в оранжерею, – рассуждала Шарлотта, – сказав, что там есть что-то особенное. Например, цветок, который распускается только ночью и замечательно пахнет.

– Но если ты собираешься убить мужа, разве могут быть с ним такие идиллические отношения? – съехидничила Эмили.

– Значит, по какой-то другой причине. Не знаю… может быть, показать, что не так сделал садовник? Что-нибудь такое, из ряда вон выходящее, из-за чего надо поговорить с ним серьезно или даже получить разрешение уволить его и нанять кого-нибудь другого?

– Хорошо. Ты уводишь его в оранжерею, предлагаешь на что-то посмотреть, он наклоняется, и ты тем, что попалось под руку, но очень тяжелым, изо всех сил ударяешь его по голове. Во всяком случае, в оранжерее много инструментов, которые можно использовать для этого. Что потом?

– Оставляю его, – думала Шарлотта вслух, – до самой полуночи, а потом возвращаюсь и отрезаю голову…

– А для этого переоденешься соответствующим образом.

– Переоденусь?

– Во что-то, на чем незаметна кровь.

– О, – Шарлотта брезгливо сморщилась, но она понимала, что данное замечание в высшей степени уместно. – Да, конечно. И это должно быть нечто такое, что потом можно выбросить или отстирать.

– Но что? Что можно отстирать, чтобы не оставалось следов крови?

– Кожаные рукавицы? – с сомнением предположила Эмили. – Но зачем ей вообще нужны рукавицы? Это не такая вещь, что нужно иметь в гардеробе. У меня нет ничего подобного.

– Но может быть, это рукавицы садовника – и потом она могла под его видом пройти через парк… Точно! – воскликнула Шарлотта. – Тогда заметили, что какой-то садовник шел по дорожке парка и катил тачку! Эмили, может, это и был Палач, который вез в тачке тело Эйдана Арледжа из его дома на оркестровую площадку?