Энн Перри - Палач из Гайд-парка

– Следовательно, капитан Уинтроп женился по любви? – В голосе Шарлотты звучали удивление и явная симпатия.

Телониус посмотрел на нее серьезным взглядом.

– Хотел бы надеяться, что это так, но скорее здесь с его стороны был проявлен трезвый реализм. У него были свои амбиции, но они касались карьеры на флоте и не имели отношения к светской жизни. Уинтропы, в сущности, не из…

Он умолк, не зная, как точнее подобрать слово, чтобы оно не показалось грубым.

– Не из верхнего ящика комода? – подсказала Шарлотта.

– И даже не из второго, – согласился он с иронией.

– А разве они не в родстве со многими семьями?

– Дорогая, если одна титулованная персона родит дюжину детей, через поколение или два они вполне могут оказаться в родстве с половиной знатных семей Англии, – пояснила ей Веспасия и снова повернулась к Телониусу. – Ты произнес слово «реализм». Это был счастливый брак? У них есть дети?

– Двое или трое, кажется. Дочери. Одна рано умерла, две другие недавно вышли замуж.

– Замуж? – изумилась Шарлотта. – Но она выглядит так молодо…

– Ей было семнадцать, когда Оукли женился на ней. Дочери тоже вышли замуж примерно в этом возрасте.

– Понимаю. – Веспасия сразу же представила себе Уинтропа как человека, разочарованного тем, что у него нет сына, хотя, возможно, она просто несправедлива к капитану. Почему его дочери так рано вышли замуж? Что это? Любовь, боязнь упустить первый же что-то суливший шанс? Как ведет себя эта семья, когда за гостями закрываются двери и с лиц сходит любезная улыбка?

Времени на догадки не осталось, ибо экипаж подкатил к дому Уинтропов. Их уже ожидали одетые в черное лакеи, чтобы проводить в гостиную, где были накрыты столы. На белоснежных скатертях были расставлены дорогие яства. От мягкого света канделябров тускло поблескивало столовое серебро. Хотя день был солнечный, в гостиной были наглухо зашторены окна и зажжены лампы – знак того, что в дом пришла смерть.

– Господи, как в похоронном бюро. – Веспасия произнесла это почти шепотом и тут же улыбнулась, увидев Эмили и Джека Рэдли в нескольких шагах от них. – Впрочем, никто не знает, какими должны быть настоящие похороны… Здравствуй, Эмили, дорогая. Ты прекрасно выглядишь. А как малютка Эванджелина?

– Растет, хорошо ведет себя, – гордо ответила Эмили. – Она такая хорошенькая.

– Какой сюрприз, Джек! – Веспасия не скрывала известной иронии, приветствуя Джека Рэдли. – Как идет твоя избирательная кампания? Много ли времени осталось до дополнительных выборов?

Джек тут же уделил ей все свое внимание. До женитьбы на Эмили своими успехами в обществе он был обязан красивой наружности и прекрасным манерам. Веспасия была единственным человеком, с которым он был до конца честен и откровенен. Он знал, что Веспасия – тетя Джорджа, и, хотя не сомневался в том, что Эмили любит его, в трудные для себя моменты чувствовал за собой тень Джорджа. У того было все – богатство, красота, обаяние и непринужденная естественность человека, рожденного в роскоши. Ранняя смерть была виной тому, что он так и не смог во многом проявить себя.

– Осталось чуть меньше пяти недель, леди Камминг-Гульд, – серьезно ответил Джек. – Надеюсь, что правительство вскоре объявит дату. А что касается хода кампании, то здесь пока похвастаться нечем. У меня очень сильный противник.

– Ты так считаешь? Я очень мало знаю о нем.

– Найджел Эттли. – Джек назвал имя соперника, следя за лицом Веспасии и гадая, насколько серьезен ее интерес или это попросту светская любезность. Видимо, что-то убедило его в первом, ибо он тут же удовлетворил ее любопытство. – Ему чуть больше сорока, младший сын богатого отца, но мало известен в высших кругах общества. Был долгое время ревностным сторонником правительственного курса, и те, кто его выдвинул, полны уверенности в его победе. – Он грустно поморщился. – Мне кажется, что это награда за его лояльность в прошлом.

– Во что он верит? – спросила Веспасия серьезно.

Джек неожиданно засмеялся своим заразительным смехом.

– В себя.

– Какова его платформа? – с улыбкой промолвила она, ставя вопрос иначе.

– Возврат к старым ценностям, сделавшим нас великой державой, или что-то в этом роде. Это в общих чертах, а конкретно – закон и порядок в наших городах, реформа полиции, с тем чтобы ее деятельность стала более эффективной, ужесточение мер и наказаний…

– Ирландский вопрос? – спросила Веспасия.

Рэдли снова удивился ее осведомленности.

– Нет, он не так глуп, чтобы браться за это. Это привело к падению Гладстона и погубит еще не одного политика, если тот включит в свою программу вопрос об автономии. А это единственное его решение.

Мимо них прошла группа пожилых джентльменов, тихо переговаривающихся между собой. Кивнув Телониусу, они проследовали дальше. Какой-то морской офицер, повысив голос во внезапно наступившей тишине, сконфуженно умолк, залившись краской стыда.

– Эттли не будет делать никаких громких заявлений, – продолжал Джек. – Он произнес речь против анархии и шинн-фейнеров, но это каждому под силу.

– Он очень критикует полицию, – заметила Эмили и обменялась с Шарлоттой взглядом. – За это я его терпеть не могу, – весело заключила она.

– Дорогая, ты должна за что-то невзлюбить его, – обнял ее за плечи Джек. – Но это отличная причина, она обеспечит мне солидную платформу для предвыборной борьбы. – Он вздохнул. – Хотя последнее убийство не очень поможет мне. Это уже второй маньяк в Лондоне за последние два года, а полиция и первого еще не поймала.

Эмили опять посмотрела на Шарлотту. В глазах ее стоял безмолвный вопрос.

– Да, – ответила Шарлотта.

– Томас ведет расследование? – догадался Джек. – Есть какие-либо успехи? Едва ли удобно спрашивать родных, хотя лорд Уинтроп на что-то мрачно намекает, грозится и обещает с кем-то поговорить.

– Я не думаю, что это дело рук маньяка, – тихо ответила Шарлотта. – Насколько мы знаем, это похоже на личную месть. Вот поэтому мы все здесь. Чтобы помочь Томасу.

– Он знает об этом? – спросил Рэдли.

– Не будь глупым, – быстро остановила его Эмили. – Мы скажем Томасу, как только сможем найти что-то полезное ему. Я думаю, нам скоро это удастся.

Одной этой фразой Эмили сразу же включила себя в число участников всего, что задумали Веспасия и Шарлотта. Леди Камминг-Гульд сдержанно улыбнулась, но ничего не сказала.

Их беседу прервало появление Найджела Эттли. Шарлотта увидела, что он не так уж высок, каким показался ей издали, но вблизи взгляд его голубых глаз показался ей жестче. От него исходила какая-то недобрая энергия, но свободные манеры и самоуверенность как бы маскировали ее.

– Добрый день, леди Камминг-Гульд, – поздоровался он с легким поклоном. – Мой лорд, – приветствовал он Телониуса, как приветствуют при дворе. – Я рад, миссис Рэдли… – Он подождал, когда его представят Шарлотте.