Энн Перри - Палач из Гайд-парка

В эту минуту, словно в подтверждение ее слов, появилась Гвиннет с полотенцами. Она вопросительно посмотрела на Шарлотту.

Мина протянула ей больную руку. Обожженное место заметно покраснело – это было видно там, где его не скрывал зловещий синяк.

– Разрешите мне помочь. – Барт, положив трость и шляпу на кушетку, взял мокрое полотенце и, прижав его к обожженной руке Мины, ждал, когда Шарлотта обвяжет компресс сухим полотенцем. Загорелые тонкие и сильные пальцы Барта действовали удивительно осторожно, будто он обращался с чем-то необычайно хрупким и драгоценным.

– Спасибо, миссис Питт, – сказал он, когда рука Мины была благополучно перевязана. – Учитывая случившееся, мне кажется, миссис Уинтроп необходимо прилечь. Она не отличается крепким здоровьем…

– Это такой пустяк, – попыталась было возразить Мина, но тут же испуганно умолкла. – Мне стыдно, что я даже не угостила вас чаем, – растерянно произнесла она, как бы пытаясь ухватиться за это нарушение светского этикета как предлог, чтобы не думать о чем-то неизмеримо более важном, что так тревожило ее. – Я виновата, что разлила кипяток.

– Я сам угощу миссис Питт чаем, дорогая, не беспокойся, – успокоил ее Барт, пристально глядя на нее. – Ты должна лечь и отдохнуть. Забинтованной руке будет удобней лежать на подушке. Если ты будешь сидеть с ней за столом, повязка ослабеет и сползет.

– Да… да, ты, пожалуй, прав, – неохотно согласилась Мина, но не торопилась уходить. Глазами, полными тревоги, она смотрела то на Барта, то на Шарлотту.

– Возможно, надо позвать врача, – еще раз предложила Шарлотта.

– Нет, нет, – решительно замотал головой Барт. – В этом нет никакой необходимости. Ты прекрасно выглядишь. – Он улыбнулся широкой улыбкой. – Если Мина наконец послушается и приляжет отдохнуть, я буду счастлив угостить вас чаем, миссис Питт. Прошу. Разрешите пригласить вас в гостиную.

Шарлотте не оставалось ничего другого, как принять предложение Барта, а Мине – направиться в спальню. Горничная Гвиннет к этому времени сообразила, что ей надо приготовить чай. Правда, к этому часу она всегда его готовила. Поэтому вскоре девушка появилась в гостиной с подносом, поставила его на столик и, сделав книксен, поспешно удалилась.

Когда чай был разлит, Барт, откинувшись на стуле, внимательно посмотрел на Шарлотту своими умными, все понимающими глазами.

– Весьма великодушно с вашей стороны навестить дом, в котором царит глубокий траур, миссис Питт, – сказал он.

Шарлотта ждала этих слов.

– Я сама пережила траур, мистер Митчелл, – с готовностью ответила она. – И тоже тяжело переносила горе, хотя рядом со мной были мать и сестра. Я искала возможности поговорить с кем-нибудь, но не шепотом и не о смерти. – Она отпила глоток чая. – Конечно, я не могу знать, так ли себя чувствует миссис Уинтроп, но мне казалось вполне справедливым дать ей возможность проверить это, если она того пожелает.

– Ваше признание удивляет меня, – откровенно сказал Барт. Его глаза все так же пристально следили за лицом Шарлотты. – Мина была предана Оукли. Мне кажется, многие не понимают, чего ей стоит носить эту маску спокойствия.

В какой степени он лгал ей? Теперь у нее не было сомнений, что он видел синяки на руке сестры. А сколько их всего, и не только на руке? Догадывается ли он об этом или точно знает?

– Каждый из нас по-своему превозмогает горе, – улыбнулась ему Шарлотта; беззаботный тон, которым она это произнесла, должен был скрыть то напряжение, которое она испытывала под его изучающим взглядом. – Иногда помогает, когда человек возвращается к прежним, привычным заботам. Миссис Уинтроп показала мне прекрасную комнату для завтрака. Она прелестна. Я не видела ничего лучше.

Лицо Барта стало серьезным.

– О, да. У Мины талант – она тонко чувствует прекрасное, игру красок. – Он продолжал следить за лицом Шарлотты, словно читал его, ловил каждую ее реакцию на его слова, пытаясь догадаться, что заставило ее начать разговор о комнате.

– Я уверена, что капитану Уинтропу она понравилась бы, если бы он к ней немного привык, – закончила свою мысль Шарлотта, так же прямо посмотрев на Барта. Между ними безмолвно, но ощутимо витали воспоминания об ужасных синяках, унижении, перенесенном Миной, и ее постоянном чувстве стыда. Что она сказала Барту и, самое главное, когда? До смерти мужа или… после?

Барт хотел было что-то сказать, но передумал.

– Я накануне переезда в новый дом, – пояснила Шарлотта, чтобы прервать молчание. Разговор не получился, и оба чувствовали это. Но они должны были о чем-то говорить. Какие мысли теснились в его голове?

Шарлотта задумчиво улыбнулась.

– Конечно, мой муж всю заботу об отделке комнат предоставил мне. В данный момент я ломаю голову над цветом обоев для столовой. Выбор зависит не только от того, что мне нравится именно этот цвет. Речь идет и о том, насколько он практичен.

– Дилемма, – понимающе сказал Барт. – И что же вы решили?

Снова наступила пауза.

Странно, но ей показалось, что он спрашивает ее не о цвете обоев, а пытается узнать, что она намерена делать дальше, узнав о синяках на руке бедной Мины: продолжать и дальше этот разговор, или просто забыть об этом.

Поэтому Шарлотта ответила не сразу на его вопрос. Наконец она смело взглянула в немного удивленные глаза мистера Митчелла и честно ответила:

– Я думаю, мне надо посоветоваться с мужем.

Лицо Барта не дрогнуло.

– Мне следовало ожидать такого ответа, – сдержанно произнес он ровным голосом.

Ответив Барту, Шарлотта, однако, не ожидала, что на нее тут же обрушится шквал самых противоречивых чувств. Здесь были гнев на Оукли Уинтропа, оказавшегося таким жестоким грубияном, и уверенность в том, что Грейси была права – он не только грубиян, но и садист; жалость к бедняжке Мине, первой сполна испытавшей это на себе и теперь постоянно пребывавшей в страхе, что мужа мог убить ее брат Барт, и это вот-вот откроется; собственный страх за Барта Митчелла, который сидит сейчас с ней за одним столом; и, что совсем странно, почему-то страх за себя.

Молчание стало гнетущим.

– Поскольку это не только мой, но и его дом, будет справедливым узнать и его мнение, – продолжала Шарлотта глухим голосом. Легкая улыбка удивления скользнула по губам Барта.

– По тому, как вы подбирали слова для ответа, должен ли я думать, что вы не всегда следуете вкусам мужа? Я вас правильно понял, миссис Питт?

– Да, пожалуй, это так.

– Вы волевой человек, миссис Питт. И, видимо, смелый.

Шарлотта встала и попыталась улыбнуться.

– Эти качества не всегда делают женщину привлекательной, – сказала она небрежно. – Вы были чрезвычайно любезны и гостеприимны в такой нелегкой ситуации. Благодарю вас.