Надежда  Чернецкая  - Дело драматической актрисы

— Что вы тут делаете? Кто вы такие? — проговорил он испуганно.

Мистер Дэвис выступил вперед из-за высокого кресла:

— Здравствуйте, Бен. Это мистер Шерлок Холмс и доктор Уотсон — они занимаются…

— Добрый день, мистер Тейлор, — прервал его Холмс, — прошу вас, проходите.

Молодой человек неловко переступил порог и остановился. Холмсу пришлось еще раз просить его пройти, прежде чем он смог закрыть за ним дверь.

— Вы ищете мисс Уордер, не правда ли? — спросил Холмс любезно.

— Нет, — мистер Тейлор опустил взгляд.

— Кого в таком случае вы ищете?

— Никого. Не темните, господа, я уже знаю, что случилось с Джессикой — костюмерша сказала мне.

— Вот как? Соболезную вам! Для вас это более чем печальная потеря, не так ли, мистер Тейлор?

— Да, вы правы, — он посмотрел на Холмса своими голубыми глазами, и я невольно представил этого молодого человека с его белокурыми кудрями в роли какого-нибудь греческого бога.

— Итак, если вы никого не искали здесь, то вы искали что-то? Что именно, мистер Тейлор?

— Я… хотел убедиться, хотел увидеть, что ее действительно больше нет. В этот час она всегда была в своей гримерной, учила роль или примеряла платья к спектаклям.

— Откуда у вас ключ?

— Джессика сама дала мне его.

— В знак своего расположения?

— В знак своей любви! — мистер Тейлор гордо тряхнул кудрявой головой.

Холмс улыбнулся и некоторое время разглядывал молодого актера, так что тот вскоре вынужден был отвести взгляд.

— Не очень это красиво с вашей стороны, Бен, — нравоучительно заметил мистер Дэвис, — подумайте, что скажет директор театра!

— Мне все равно! Мы имели право на чувства, если они не мешали работе!

— Вы видели мисс Уордер сегодня, мистер Тейлор? — спросил Холмс.

— Нет. Вчера она обещала зайти ко мне сегодня, но не сделала этого, и я подумал, что, наверное, у нее много работы. Только недавно, когда костюмерша принесла мне мой костюм, я все узнал… Простите мне этот дурацкий вид — я не успел переодеться ни в одно, ни в другое.

— Вы предполагаете, зачем кому-то нужно было убивать мисс Уордер?

— Нет.

— Вы подозреваете кого-нибудь?

— Нет.

— Вы знаете что-нибудь, что могло бы толкнуть ее на самоубийство?

— Нет.

— Вы знаете что-нибудь, чем она была крайне недовольна, что отравляло ей жизнь?

Мистер Тейлор бросил не слишком любезный взгляд в сторону мистера Дэвиса:

— Да, но это не могло стать причиной ни убийства, ни самоубийства.

— Что же это?

— Вам лучше спросить у мистера Дэвиса!

— А мне бы хотелось услышать это от вас, мистер Тейлор.

— А я не хочу говорить об этом. Если Джессики больше нет, все это не имеет значения.

— Что ж, в таком случае наш разговор окончен, но, думаю, мистер Тейлор, нам придется встретиться еще раз. Идемте, Уотсон.

Когда мы с Холмсом покидали «Лицеум», мистер Дэвис проводил нас до самого выхода.

— Вы пришли к чему-нибудь, мистер Холмс? — спросил он, поглаживая редеющие волосы однообразным жестом, вошедшим у него в привычку, очевидно с тех времен, когда его шевелюра была гораздо более пышной.

Холмс повернулся к нему и одарил его рассеянным взглядом.

— Думаю, скоро я приду к чему-нибудь — не может же загадка остаться без ответа! — сказал он. — А вы, мистер Дэвис, не слишком беспокойтесь: у меня есть некоторые основания думать, что все не так плохо.

— Не так плохо? Да хуже быть не может, мистер Холмс! Театр будет вынужден менять часть программы нового сезона, а это значительные убытки для всех нас! Погибла девушка, но эта смерть, будучи трагедией самой по себе, принесет уйму других проблем. Взгляните только, — он извлек из кармана длинный лист, свернутый в несколько раз, — это программа нового сезона, но теперь она потеряла свой смысл. Если хотите, возьмите, мистер Холмс — может быть, придете с доктором Уотсоном на мои спектакли, они ведь останутся без изменений…

Холмс рассеянно взял программу, сунул ее в карман пальто и, поблагодарив мистера Дэвиса, вышел на улицу.

Я надеялся, что Холмс захочет поделиться со мной своими мыслями, но он упорно молчал. В таком молчании мы доехали до нашей квартиры на Бейкер-стрит. В таком же молчании пообедали. Он заговорил лишь спустя несколько часов, когда прочел адресованную ему телеграмму:

— Карроун сообщает, что полиция завела дело — выяснилось, что мисс Уордер действительно пропала.

Он замолчал, и я понял, что продолжения ждать не имеет смысла. С этим я и отправился спать.

Когда утром я вышел к завтраку, Холмс уже сидел за столом. Он приветствовал меня кивком головы и указал чайной ложкой на заголовок передовицы утренней газеты, лежавшей рядом с моей тарелкой.

— «Молодой актер Бен Тейлор обвиняется в убийстве мисс Джессики Уордер»? — прочел я. — Это отвратительно, Холмс! Я так надеялся, что этого не случится.

— Они случайно обнаружили нож в его кармане, когда вечером пришли навести справки о пропавшей женщине. Кроме того, у него нет алиби даже на приблизительное время смерти мисс Уордер.

— Он еще вчера показался мне подозрительным. При той любви, о которой он говорил, он не очень-то убивался по несчастной возлюбленной!

— А вы не находите это странным, Уотсон? Ведь этот херувим — профессиональный актер и легко мог бы позаботиться о том, чтобы вызвать к себе симпатию своим горем.

— Мы застали его врасплох.

— Возможно, возможно… — Холмс отодвинул тарелку и задумчиво закурил, откинувшись на стуле.

— Ума не приложу, Холмс, куда могла подеваться несчастная девушка! Если ее действительно убил этот Тейлор, то где сейчас ее тело?

— Да, все это странно… Вообще, театр — такое место, в котором происходят чрезвычайно загадочные истории. Я сегодня с самого раннего утра раздумываю над этим. Может быть, эти непрерывные перевоплощения делают с людьми свое черное дело, и они начинают терять свои истинные лица… Посмотрите только, чего стоит этот причудливый список! — он вытащил из стопки на столе программу, врученную ему накануне театральным режиссером, и развернул ее на коленях. — Представьте только, что если в понедельник и среду вы грозный мавр, во вторник и четверг — Фигаро, а в пятницу — принц Датский — одно это к субботе может поставить под сомнение ваше психическое состояние!.. О, Бог мой!

— В чем дело, Холмс?

Он внезапно рассмеялся и перекинул листок мне.

— Я ничего не вижу, Холмс! — сказал я, разглядывая план театрального сезона и списки занятых актеров. — Что вы хотите сказать?

— Мы с вами стали участниками удивительной истории, Уотсон, — воскликнул он, вскакивая и скидывая халат по пути к своей спальне. — Немедленно собирайтесь, если не хотите пропустить развязку! Белокурый херувим незаслуженно обижен, но он будет вознагражден! Скорее, Уотсон, скорее!