Неизвестен - Кинжал-предатель: Из секретной книги Джона Вильсона

Процессия двинулась к городу.

Полицейский инспектор Вертти не верил своим глазам при виде знакомых ему пленников.

— От всей души я вас поздравляю! В такое короткое время и такой большой успех!..

Карл Юнкерс, его жена и сообщник, мельник Том Натик, были скоро заключены в тюрьму, а сыщики поехали в Чикаго.

Стефан Банерт отправился в покойницкую, где среди массы трупов узнал своего сына. Он распорядился доставить труп в Чикаго, куда поехал вместе с братьями Вильсонами.

Судебное дело против Карла Юнкерс и его жены Эммы с одной стороны и Том Натика с другой — создали громкий сенсационный процесс, так сильно обсуждавшийся печатью.

Следствие показало, что все было так, как рассказывал Карл Юнкерс связанному Стефану Банерту.

Бумаги и планы, находящиеся в жестянке, были мотивами этих страшных драм.

За убийство отца и юного Гарри Банерта, злодей был приговорен к смертной казни через повешение.

Когда его вели на виселицу, в нем в первый раз пробудилась трусость. Тот, у кого не дрогнула рука совершить убийство отца, теперь начал просить о пощаде. Но напрасно — его казнили.

Мельник Том Натик был присужден к 2о-ти годам тюремного заключения, а красавица Эмма за соучастие — на десять.

Было слишком достаточно времени, чтобы ее очаровательная красота, чем она немало гордилась, — увяла навсегда. Слова сыщика сбылись.

Документы, находящиеся в жестянке у Банерта, так и не были разгаданы, да он и сам мало интересовался этим. Смерть сына так сильно на него подействовала, что ему было не до этого.

Джон Вильсон получил от Стефанса Банерта большое вознаграждение; но работавший не покладая рук великий сыщик с новым рвением и железной энергией принялся за новое дело, о котором читатели узнают в следующем выпуске.

◊◊◊

В одно прекрасное июльское утро 18…….. года знаменитый в Чикаго сыщик Джон Вильсон получил по почте два письма, отправленные из одного и того же места, а именно из маленького городка Жолиет, расположенного южнее города Чикаго приблизительно на 20 миль.

Судя по содержанию, оба письма говорили об одном и том же происшествии, хотя резко друг от друга отличались.

Первое письмо, написанное женской рукой, гласило:

Многоуважаемый Мистер!

Настоящие строки являются криком отчаяния и убедительшей просьбой к Вам немедленно приехать, чтобы утешить и помочь двум женщинам, живущим в смертельном ужасе. Супруг мой несколько недель тому назад погиб на охоте, а сын мой в субботу прошлой недели найден в своем кабинете мертвым. Вчера было сделано покушение на жизнь моей дочери: в нее было произведено 2 выстрела, когда она гуляла по лесу. Приезжайте поэтому ради Бога не раздумывая, так как Вы единственное наше спасение! Все подробности Вы узнаете здесь на месте по приезде. Мы ожидаем Вас уже завтра утром.

Жолиет 12 июля 18…. с совершенным почтением

Форестрит 44. графиня Лона Тортони и дочь

Второе письмо, полученное оттуда же, гласило:

Джон Вильсон!

В собственном твоем интересе тебе не следует приезжать сюда помочь семейству Тортони, так как здесь тебе смерти не миновать. Не надейся на свою проницательность и опытность, так как в борьбе с преступлением умело скрытым ты все-таки бессилен. Граф Пиэтро Тортони и его сын Гаскон покончили самоубийством под давлением тяжких преступлений, в которых стали раскаиваться. Не смей поэтому вмешиваться в дела семьи Тортони, так как малейшая твоя попытка в этом направлении повлечет за собой твою гибель.

Письмо было без подписи и Вильсон долго и внимательно прочитывал его, а потом позвал брата своего Фреда и показал ему оба письма. Тот улыбнулся, прочитав второе письмо и сказал:

— Глупо, ужасно глупо.

— И ужасно необдуманно и неосторожно к тому же, добавил Джон Вильсон, я готов держать пари, что это письмо обойдется негодяю не дешево; за эту угрозу он заплатит нам своей головой.

Фред с этим согласился. Он понял со слов брата, что содержание письма послужило ему источником разных предположений.

— Когда же мы едем? — спросил он.

— Мы можем выехать, как мне кажется, сегодня ночью, чтобы еще до восхода солнца прибыть в Жолиэт и незаметно осмотреть дом семьи Тортони, расположенный на Форестрит № 44.

— Не известить ли нам графиню по телеграфу о времени нашего прибытия?

— Нет. Преступник может быть в ближайшем общении с этими дамами и узнал бы вместе с ними о времени нашего прибытия.

— Ты уже сделал из письма различного рода выводы? — спросил Фред.

— Да, — ответил сыщик. — Из угрожающего письма ясно видно, что графиня Тортони и ее дочь Эдит находятся в большой опасности. Мне кажется, что вся семья обречена на гибель.

— А веришь ли ты в самоубийство графа и его сына?

— Нет! как раз упоминание об этом в угрожающем письме и объяснение самоубийства тяжкой виной графа являются для меня доказательством того, что убийца и автор угрожающего письма лицо одно и то же.

На этом разговор кончился. Около 2 часов ночи оба сыщика отправились на вокзал, захватив с собой все необходимые им инструменты и утварь. Они не прибегли к переодеванию, а накинули только темные длинные плащи и одели большие мягкие шляпы, сдвинув их на глаза.

Поезд, вышедший в ¾ 3-го из Чикаго, доставил сыщиков около 4 ч. в Жолиэт.

При выходе с вокзала этого маленького городка сыщики приняли все меры предосторожности. Убедившись, что за ними никто не следит, они направились на Форестрит.

Это была улица, по обеим сторонам которой располо жены были чудные дома, окруженные большими, хорошо содержавшимися садами. Дом № 44 был последним и лежал уже далеко за городской чертой.

Дача была до того грандиозна, что производила впечатление замка. Над ней возвышалась широкая, круглая башня, в которой находилась одна комната. Окна этой комнаты были, как заметил Вильсон, слабо освещены.

Дача Тортони была окружена великолепным парком, вокруг которого тянулась художественная, решетчатая железная ограда. На широких железных воротах прибита была медная дощечка, имевшая надпись: «граф Пиэтро Тортони».

Немного в стороне от дачи лежали конюшни и каретные сараи.

Осмотрев дачу со всех сторон, сыщики подошли к воротам, а Джон Вильсон надавил кнопку электрического звонка.

— В комнате башни находятся люди, — сказал Джон, — но они не думают, что мы приедем так рано, поэтому и не открывают. Но нам необходимо проникнуть немедленно, поэтому перелезем через ограду.

Перебравшись с большой ловкостью в парк, сыщики подошли к главному входу, где они так же долго и так же безуспешно звонили. Тогда Джон решил открыть двери отмычками.