Лео Брюс - Дело без трупа

Вскоре появилась и сама девушка в сопровождении более пожилой и полной женщины, очевидно сильно страдающая. Субкомисарио снял шляпу и вежливо спросил причину волнения, но ему ответили очень холодно. Поэтому ему не оставалось ничего другого, как находиться около отеля, пока человек, за которым он следил, не появится вновь. Несмотря на приход и уход многих людей, — все казались взволнованными — он не видел никаких признаков Роджерса до позднего вечера, когда к его удивлению он увидел мужчину, оказавшегося владельцем бара, и другого пожилого человека довольно простоватого вида, которого он с сожалением идентифицировал как местного сержанта полиции. С ними был ещё один мужчина, но субкомисарио не смог установить его личность или связь с расследуемым делом.

Он смог, однако, проследовать за этой группой во двор позади отеля и увидел, как Роджерса положили на диван в пустой комнате. Когда группа возвращалась в дом, субкомисарио спрятался в туалете. У него создалось впечатление, что Роджерс пьян, но он посчитал своей обязанностью убедиться в этом. Поэтому он подождал, пока в доме не улеглись, а затем влез в окно комнаты, в которой лежал Роджерс, отметив преимущество окон такого типа для потенциальных грабителей. Не успел он обнаружить, что Алан Роджерс мёртв, как его спугнуло приближение кого-то из комнаты этажом выше, чья неуклюжая попытка двигаться неслышно, была слишком очевидной. Субкомисарио покинул комнату, пару часов поспал на вышеупомянутой эстраде и ранним поездом возвратился в Лондон. Затем он слёг с тяжёлым приступом гриппа от переохлаждения и недостаточного питания. Он поздравил себя, что не подхватил пневмонию.

— Все эти детали, дорогой друг, я передаю Вам в надежде, что они смогут помочь Вашему расследованию, хотя уверен, что к тому времени, когда Вы получите это письмо, Ваше расследование успешно завершится.

Позвольте мне ещё раз приветствовать Вас,

Ваш друг и коллега,

ХУЛИО МОРЕНО МЕНДЕЗ.

— Хорошо, — заметил я, хотя возможно, это прозвучало не слишком вежливо, — это закрывает вопрос. Всё ясно, кроме убийства. Всё сошлось, как мозаика. Ферфакс, Смайт, Сойер, иностранец — со всеми разобрались. Что теперь?

Стьют довольно зло ударил кулаком по шляпе.

— Только одно, — сказал он. — Я должен отправиться в Ярд и написать отчёт.

Когда детектив-инспектор Стьют уехал, на лице Бифа внезапно появилось заговорщическое выражение.

— Настало время! — прокаркал он мне, подсознательно принимая манеру поведения злодея в мелодраме.

— Время для чего? — скептически спросил я.

— Как для чего? Чтобы увидеть, прав я или нет, — удивился он. — Я говорил вам, что кое-что придумал.

Я вздохнул:

— Ну, и почему вы не бросаетесь вперёд, раз думаете, что сможете преуспеть там, где потерпел неудачу Стьют.

— Я этого не говорил, — сказал сержант Биф. — Я вообще не говорил ничего подобного. Он прекрасный специалист, этот Стьют. Смею утверждать, что в действительно сложном случае его методы просто замечательны. Но это дело не настолько сложное, если то, что я думаю, правильно. Оно просто, как мычание. Самая моя большая ошибка — это когда я посчитал дело запутанным и вызвал инспектора. Я мог бы решить всё ещё несколько недель назад. Однако мы имеем то, что имеем. Нужно приниматься за работу.

— Что собираетесь делать?

— Хочу съездить в Клайдон.

— В Клайдон? Туда, где живёт брат?

— Правильно.

— Но конечно же…

— Теперь слушайте, мистер Таунсенд. До сих пор всем, что я знал, я делился с вами. И я нашёл решение. Всё, что мне нужно сейчас, — это подтверждение, понимаете?

— О, очень хорошо. Вы хотите, чтобы я поехал?

— Не представляю, как вам это удастся, если учесть, что я поеду на заднем сидении мотоцикла Голсуорси.

— О!

— Тем не менее, — продолжил Биф, как если бы не хотел меня разочаровывать, — если всё окажется так, как я думаю, вы об этом узнаете. Будете в «Митре» во второй половине дня?

— Я подумывал возвратиться в Лондон, — сказал я.

— Не делайте этого сейчас, мистер Таунсенд. Не уезжайте именно тогда, когда я готовлюсь сделать решающий шаг. Оставайтесь в отеле, и я позвоню вам, как только выясню состояние дел. Подойдёт?

Довольно неохотно я согласился и наблюдал за тем, как Биф неуклюже усаживается на мотоцикл позади констебля. Голсуорси нажал на стартёр, и они направились по Хай-стрит.

По пути назад к отелю мне пришло в голову навестить чету старых Роджерсов. Теперь, когда прошло уже несколько недель, их чувства должны были несколько притупиться. А мне эти люди нравились, и нравилась теплота, с которой они относились к своему непутёвому парню, уже покойному.

Старик вышел из своей мастерской при магазине.

— Доброе утро. Я зашёл просто попрощаться, — сказал я ему.

— Значит, возвращаетесь в Лондон? Я позову жену. — Он ненадолго скрылся в магазине и возвратился с миссис Роджерс.

— Итак, вы нас покидаете? — сказала она с улыбкой, почти столь же сияющей, как та, которую я видел на её лице в тот первый день, когда она высунулась из окна вагона поприветствовать мужа.

— Да, — сказал я. — Детектив-инспектор Стьют вчера возвратился в Лондон. Он кажется совершенно сбитым с толку.

Миссис Роджерс стала серьёзной.

— Таким образом, мы никогда не узнаем, что сделал Алан? И он будет заклеймён как убийца, хотя неизвестно, ударил ли он защищаясь или что там было вообще. Это несправедливо.

— О, не думаю, что Стьют сдался, — сказал я. — Не такой он человек. И сержант Биф всё ещё занимается этим делом.

— Да… но… конечно, он — хороший полицейский и всё такое. Но не вижу, как он может добиться успеха там, где потерпел неудачу лондонский детектив.

Я улыбнулся, и желание заступиться за моего старого друга заставило меня сказать:

— Не знаю. Но он не дурак. У него есть привычка взять и выдать нечто совершенно неожиданное. Фактически он думает, что разобрался в этом деле. Сейчас он поехал в Клайдон, чтобы, как он говорит, подтвердить свою теорию.

— О, хорошо. Нам остаётся надеяться на лучшее. Хотелось бы, чтобы имя нашего мальчика было очищено насколько возможно.

— Не думаю, что вы должны питать на это особые надежды, миссис Роджерс. Сержант признаёт, что этот аспект не вызывает у него сомнений. А теперь я должен попрощаться. Завтра уезжаю.

Мы обменялись рукопожатием, и я вернулся на обед в «Митру», чувствуя, что на душе стало теплее.

Если честно, я не очень-то ждал телефонного звонка от Бифа. Я успокаивал себя тем, что, позвонит он или нет, я должен надеяться на лучшее. Даже если бы он позвонил и сказал, что только что выкопал труп жертвы молодого Роджерса многонедельной давности, то я должен буду только радоваться, ведь я уже давно оставил надежду на то, что сержант найдёт разгадку.