Энн Перри - Находка на Калландер-сквер

Ее молитвы были услышаны. Следующий день выдался холодным и сухим. Эмили рано забрала Шарлотту из дома — даже до того, как сестра доела завтрак, — и они помчались на Калландер-сквер. По дороге Эмили объяснила Шарлотте, куда и зачем они едут и почему нужно так спешить. Она не полностью доверяла Софи и не была уверена, что та не попытается проникнуть в дом сама, до того как Эмили и Шарлотта приедут за ней. Она не пойдет туда рано утром, потому что земля еще сырая и обледенелая. Но после обеда Софи могла попытаться забраться в дом без Эмили, надеясь остаться непойманной.

Сестры прибыли на Калландер-сквер, выскочили из кареты и велели кучеру и слуге оставаться на месте. Софи уже ждала их в сапожках, готовая идти; слуга стоял рядом и держал пальто. Через пять минут они втроем находились у входных ворот пустого дома. Ворота долго были закрытыми, и чтобы открыть их, пришлось навалиться и толкать всем вместе.

Некоторое время они постояли у входа.

Сад был холодным и застывшим, деревья посеребрил иней, каменные дорожки, заросшие мхом и покрытые корочкой льда, были скользкими. Сухие листья лежали на траве и на промерзших цветочных клумбах. Если там и было что-то живое, оно уснуло до весны.

— Сад не всегда был таким, — тихо сказала Шарлотта. — Здесь видна тщательная планировка. Люди гуляли по его дорожкам, разговаривая друг с другом.

— Елена Доран и кто-то еще. — Эмили всегда была практичной. — Давайте войдем.

Они осторожно вошли в сад, беззвучно наступая на промерзшие листья. Шарлотта прикрыла ворота, чтобы сделать незаметным присутствие непрошеных гостей. Потом девушки робко пошли вдоль дорожки, боясь поскользнуться на грязных камнях. Дорожка обогнула дом, а затем исчезла в траве. Газон весь был пропитан водой и покрыт листьями. Чуть в отдалении стоял крытый соломой деревянный летний домик с обвалившейся крышей. Очевидно, птицы выщипывали и уносили из нее солому в течение не одного года.

— Там! — воскликнула Эмили. — Вон там встречались любовники! — И она побежала по хлюпающей под ногами траве к домику. Ее юбка цеплялась за сухие веточки и листья. Шарлотта последовала за ней. Софи шла более осторожно, переступая с камня на камень по остаткам дорожки.

Сестры обогнули угол летнего домика и заглянули внутрь. Все было запущено, солома свисала с потолка, несколько птичьих гнезд упали и теперь гнили на полу.

— Неужели вся эта разруха произошла всего за два года? — разочарованно вздохнула Эмили.

— Время не имеет значения, — сказала Шарлотта, стоя за ее спиной. — Не забудь, сейчас январь. Летом все это выглядит иначе. Деревья покроются листьями, появятся цветы. Это место станет больше похоже на секретный сад. Никого не будет беспокоить, что все здесь немного запущено.

— «Немного»!

— Вернемся к нашему разговору. — Шарлотта пристально огляделась вокруг. — Ты видишь что-нибудь, какой-нибудь след? Она могла уронить здесь носовой платок, или кусочек материи мог оторваться от платья. Здесь валяется много мелкого сора.

Они обе начали смотреть. Софи присоединилась к ним. Через несколько минут, решив, что тут искать бесполезно, Шарлотта и Эмили вышли через другую дверь к задней части сада. Софи осталась на прежнем месте, продолжая тщательно высматривать улики.

За кустами Шарлотта резко остановилась, и Эмили наткнулась на нее.

— Что с тобой? — сердито спросила она, затем взглянула поверх плеча Шарлотты и похолодела.

Они стояли у края маленького газона под большим деревом. На одном из сучьев дерева висели садовые качели, и пальцы скелета, сидящего на них, еще цеплялись за веревки. Это была груда костей, которые некогда принадлежали женщине. Остатки ее платья свисали с сиденья, выцветшие до серости от сезонных дождей и солнца. Мухи и мелкие насекомые съели ее плоть. Ничего не осталось, кроме маленьких высохших кусочков кожи и бледно-желтых волос, а также ногтей на пальцах рук. Полностью сохранились только корсетные вставки, планки из китового уса, хотя они выпали и лежали возле того места, где раньше был живот. Поверх вставок, вывалившиеся из матки, кучкой лежали маленькие, как у птички, косточки нерожденного младенца.

— Елена, — прошептала Шарлотта. — Бедная Елена.

Реджи Сотерон вернулся из карточного клуба после обеда и обнаружил Аделину бледной и всю в слезах. Это его обеспокоило. Сам он был в отличном настроении. Реджи удалось выиграть приличную сумму денег, выпить с приятелями великолепного коньяка, покурить дорогие сигары и даже рассказать и послушать новейшие анекдоты. Он намеревался пробыть в этом радостном настроении весь вечер и был обескуражен, обнаружив Аделину в столь расстроенных чувствах. Реджи попытался вывести ее из этого состояния шуткой. В конце концов, женщины так легко бросаются в слезы. Вероятно, ничего существенного и не произошло.

— Ты нехорошо себя чувствуешь? — спросил он радостным тоном. — Не переживай, это пройдет. Выпей полстакана бренди, это тебя взбодрит. Я выпью с тобой.

К его удивлению, жена согласилась. Через несколько минут они сидели в гостиной, с задернутыми ночными шторами, греясь у каминного огня. Неожиданно Аделина снова начала рыдать, приложив к глазам носовой платок.

— Ради бога, дорогая, — сказал Реджи немного резко. — Возьми себя в руки! Слезами делу не поможешь.

Жена мрачно посмотрела на него и вытерла глаза.

— Я могу предположить, что ты ничего не знаешь, — возмущенно проговорила она.

— Нет, не знаю, — согласился он, — и если это «что-то» делает тебя такой несчастной, то и не желаю знать. Если с кем-то случилась беда, то прошу прощения, но так как помочь я ничем не могу, то буду доволен, если останусь в неведении, не узнав всех кровавых подробностей.

— Ты должен это знать, — сказала Аделина обвинительным тоном.

Супруг пытался протестовать, но она его не слушала.

— Нашлась Елена Доран!

— Ты из-за этого рыдаешь? Она убежала. Если ей теперь не нравится ее окружение, очень жаль, но мы за это не отвечаем.

— Она мертва! — Каждое слово Аделины звучало как осуждение. — Она мертва уже два года. Так и сидит там, на качелях, в саду пустого дома. Одна. Как если бы была жива. Ее, должно быть, убили. Ну конечно!

Сотерону не хотелось в это верить. Это было ужасное, грубое и грязное вторжение в его благополучие и спокойствие, которые он так любил.

— Почему «конечно»? — поморщился он. — Она могла умереть от сердечного приступа, или припадка, или еще от чего-нибудь.

— Она была беременна!

— Ты имеешь в виду, что уже сделали вскрытие? — сказал он с удивлением и некоторым отвращением. — Так скоро?

— От нее остался один скелет! — Женщина снова начала рыдать. — Нелли мне сказала.