Филлис Джеймс - Первородный грех

Дэлглиш задал ему обычный вопрос: знал ли он кого-либо, кто мог бы желать смерти Жерара Этьенна?

— Например, были ли у него политические противники, если использовать это выражение в самом широком смысле слова, — пояснил он.

— О Господи, у Жерара? Конечно, нет! Жерар был безупречно либерален — во всяком случае, на словах, если не на деле. А в конечном счете значение имеют именно слова. Он высказывал абсолютно корректные либеральные мнения. Прекрасно знал, чего сегодня в Англии нельзя говорить, чего нельзя публиковать. И не говорил. И не публиковал. Возможно, у него в голове бродили такие же мысли, как у всех у нас, но ведь это пока не считается преступлением. На самом деле я не думаю, что его особенно интересовали политические или социальные проблемы, даже если они прямо затрагивали издательские дела. Он притворился бы, что это его тревожит, случись такая необходимость, но сомневаюсь, что действительно встревожился бы.

— Что же его тревожило? Что глубоко интересовало?

— Слава. Успех. Он сам. «Певерелл пресс». Он хотел стоять во главе одного из самых крупных… самого крупного и преуспевающего издательства в Великобритании. Музыка: особенно Бетховен и Вагнер. Он играл на фортепьяно, совсем неплохо. Мягкое туше. Жаль, его общение с людьми было не столь мягким и чувствительным. В частности, с каждой из очередных его женщин, как мне кажется.

— Он был помолвлен?

— С сестрой графа Норрингтона. Клаудиа позвонила ее матери — вдовствующей графине. Думаю, она уже успела сообщить дочери неприятную новость.

— А проблем с помолвкой не было?

— Мне это неизвестно. Клаудиа могла бы что-то знать. Впрочем, я сомневаюсь. Жерар был очень сдержан во всем, что касалось леди Люсинды. Мы все, разумеется, успели с ней познакомиться. Жерар устроил совместное празднование помолвки и ее дня рождения десятого июля здесь, в Инносент-Хаусе, вместо нашей всегдашней летней издательской гулянки. Он встретился с ней впервые в прошлом году, в Байройте, [79] Байройт (Bayreuth) — город в Баварии, где Рихард Вагнер (1813–1883) жил с 1874 г. и где он похоронен. Город славится театром, специально построенным композитором (1872–1876) для постановки оперы «Кольцо Нибелунгов», где теперь регулярно проводятся фестивали вагнеровских опер. однако у меня создалось впечатление — впрочем, я могу быть не прав, — что она-то поехала туда не из-за Вагнера. Думается, они с матерью навещали кого-то из своих континентальных родственников. На самом деле мне мало что еще о ней известно. Конечно, эта помолвка всех удивила. Жерара никто не считал человеком, стремящимся к высокому положению в светском обществе — если все дело объяснять этим. И издательству леди Люсинда никаких денег не могла принести. Родословную — да, но никак не деньги. Разумеется, когда эти люди жалуются, что они бедны, они всего лишь имеют в виду незначительные временные затруднения с платой за обучение наследника в Итоне. [80] Итон (Eton) — одна из десяти старейших, частных, весьма престижных, привилегированных мужских средних школ; учащиеся — в основном выходцы из аристократических семейств. Основана в г. Итоне в 1440 г. Плата за обучение очень высокая. Почти все премьер-министры Великобритании — воспитанники Итона. И тем не менее леди Люсинду, несомненно, следует включить в круг интересов Жерара Этьенна. Да, еще — альпинизм. Если бы вы спросили Жерара о круге его интересов, он скорее всего добавил бы альпинизм. Насколько мне известно, он за свою жизнь взобрался всего на одну гору.

— На какую именно? — спросила вдруг Кейт.

Де Уитт повернулся к ней и улыбнулся. Улыбка была неожиданной и совершенно преобразила его лицо.

— На Маттерхорн. Это, должно быть, скажет вам все, что следует знать о Жераре Этьенне.

— По-видимому, он намеревался произвести здесь какие-то изменения, — сказал Дэлглиш. — Вряд ли они вызывали всеобщее одобрение.

— Это не значит, что они не были необходимы. Да и сейчас все еще необходимы, по-моему. Содержание Инносент-Хауса поглощает годовой доход издательства уже много десятков лет. Я думаю, мы могли бы остаться на плаву, если бы вполовину сократили список публикуемых изданий, уволили две трети сотрудников, уменьшили бы собственное жалованье на тридцать процентов и оставили бы в каталоге только старые, традиционные издания, избегая новинок. Если бы удовлетворились статусом маленького культового издательства. Это совершенно не устроило бы Жерара Этьенна.

— А всех остальных?

— О, мы порой ворчали и брыкались, но тем не менее, как мне кажется, сознавали, что Жерар прав. Вопрос стоял так: либо мы расширяемся, либо идем ко дну. В сегодняшних условиях издательство не может выжить, публикуя литературу, рассчитанную только на своего читателя. Жерар собирался присоединить к нам издательскую фирму с мощным юридическим каталогом — есть одна такая, вполне готовая, только руку протяни, и хотел заняться публикацией педагогической литературы. Все это должно было потребовать больших денежных затрат, не говоря уже о затратах энергии и об определенной коммерческой агрессии. Не уверен, что у кого-то из нас хватило бы духу на это. Бог знает, что теперь будет. Я представляю, как мы созываем совещание директоров, утверждаем Клаудиу в качестве президента и ДР — и откладываем решение всех неприятных вопросов по меньшей мере на полгода. Это позабавило бы Жерара. Он счел бы это весьма типичным.

Дэлглиш, не желавший слишком долго его задерживать, закончил беседу, попросив кратко рассказать о зловредном шутнике.

— Понятия не имею, кто это может быть. Мы потратили массу времени, обсуждая проблему на наших ежемесячных совещаниях, но так ни к чему и не пришли. Это и правда очень странно. Имея в штате всего тридцать сотрудников, полагаешь, что можно было бы давно найти ключ к разгадке, хотя бы путем исключения невозможного. Разумеется, огромное большинство сотрудников работают в «Певерелл пресс» многие годы, и я бы сказал, что все они — и старые и новые — вне подозрений. К тому же инциденты имели место, когда практически все находились в издательстве. Возможно, таков и был замысел шутника — затруднить исключение невозможного. Конечно, самыми серьезными из них следует считать исчезновение иллюстраций к книге о Гае Фоксе и порчу гранок лорда Стилгоу.

— Но ни то ни другое не привело к катастрофе?

— Как оказалось — нет. Последний инцидент — с Шипучим Сидом — представляется чем-то из совершенно иной категории. Все предыдущие были направлены против издательства. А это… Засунуть голову змеи в рот Жерара мог только тот, чья злоба была направлена непосредственно против него. Чтобы избавить вас от необходимости задавать следующий вопрос, могу сразу сказать, что знал, где находится змея. Думаю, все в издательстве это знали к тому времени, как миссис Демери закончила обход кабинетов.