Филлис Джеймс - Первородный грех

Прежде чем она успела вынуть и показать ему служебное удостоверение, старик ответил:

— Там, в задней комнате. Прямо за этой. Проходите. Он в задней комнате.

Он сразу же снова повернулся к бюро. Руки у него дрожали так сильно, что пальцы стучали по крышке. Что же произошло у него в прошлом, думала Кейт, что могло породить такой страх перед властью, такой ужас перед полицейскими?

Они прошли через магазин, спустились на три ступеньки вниз и оказались в помещении, похожем на оранжерею в задней части дома. Посреди беспорядочных куч самых разнообразных предметов Деклан Картрайт беседовал с покупателем. Покупатель был человек очень крупный и очень смуглый, в пальто с каракулевым воротником, а голову его венчала лихо заломленная шляпа из мягкого фетра; он через специальную линзу внимательно рассматривал брошь с камеей. Кейт могла лишь сделать вывод, что человек, являвший собой столь яркую карикатуру на мошенника, вряд ли мог отважиться быть им на самом деле. Как только они вошли, Картрайт сказал:

— Чарли, почему бы тебе не пойти купить себе чего-нибудь выпить и все обдумать? Вернешься примерно через полчаса. Это легавые пришли. Я оказался замешан в убийстве. Не смотри так испуганно, я никого не убивал. Просто мне надо подтвердить алиби человека, который мог это сделать.

Покупатель, бросив быстрый взгляд на Кейт и Дэниела, вышел небрежной походкой.

Кейт снова достала было свое удостоверение, но Деклан махнул рукой:

— Все в порядке, не беспокойтесь. Я полицейских с одного взгляда узнаю.

Вероятно, он был необычайно миловидным ребенком, подумала Кейт. И до сих пор что-то детское сохранялось в его мальчишеском лице, с копной непослушных кудрей над высоким лбом и огромными глазами, с красивой формы, но капризным ртом. Однако в его оценивающем взгляде, брошенном на Кейт и Дэниела, можно было различить зрелую чувственность взрослого мужчины. Кейт заметила, как напрягся рядом с ней Дэниел, и подумала: «Герой не его романа и, уж конечно, не моего».

Так же, как Фарлоу, он отвечал на их вопросы с полунасмешливой беззаботностью, но между этими двумя людьми была весьма существенная разница. У Фарлоу они не могли не ощутить присутствия интеллекта и внутренней силы, все еще живущей в его трагически иссохшем теле. Деклан Картрайт был слаб и напуган, так же напуган, как старый Саймон, но по иной причине. Голос у него срывался, руки беспокойно двигались, а попытки шутить были столь же неубедительны, как его тон. Он говорил:

— Моя невеста предупредила, что вы придете. Полагаю, вы здесь не для того, чтобы посмотреть на антиквариат, но я как раз получил несколько очень милых предметов стаффордширского фарфора. Все приобретено совершенно законно. Я мог бы уступить их вам по сходной цене, если вы не сочтете это подкупом полицейских при исполнении ими служебных обязанностей.

— Вы с мисс Клаудией Этьенн помолвлены и собираетесь пожениться? — спросила Кейт.

— Я помолвлен с мисс Этьенн, но не уверен, что она помолвлена со мной. Вам придется у нее спросить. Помолвка с Клаудией — состояние весьма неустойчивое. Все зависит от того, как она к этому относится в каждый данный момент. Но мы были помолвлены — во всяком случае, я думаю, что были, — когда отправились на прогулку по реке вечером в четверг.

— Когда вы договорились об этой прогулке?

— О, сто лет назад. Вечером, после похорон Сони Клементс. Вы, конечно, слышали про Соню Клементс?

— Несколько странно, не правда ли, — сказала Кейт, — договариваться о прогулке по реке так задолго до нее?

— Клаудиа любит планировать все примерно за неделю вперед. Она очень хорошо организованный человек. На самом-то деле этому была причина. Утром в четверг, четырнадцатого октября, должно было состояться совещание директоров фирмы. Она собиралась мне все подробно о нем рассказать.

— И подробно рассказала?

— Ну, она рассказала, что компаньоны намереваются продать Инносент-Хаус и переехать ниже по реке, в Доклендс, и что они предполагают кого-то уволить, кажется, бухгалтера. Не помню деталей. Все это было довольно скучно.

— Вряд ли стоило из-за этого отправляться на прогулку по реке, — заметил Дэниел.

— Но ведь есть и кое-что другое, чем можно заняться на реке, не только дела обсуждать, даже если каюта тесная. Эти огромные стальные конусы дамбы очень эротичны. Вам стоило бы одолжить полицейский катер и съездить туда вдвоем. Сами бы себя удивили.

— Когда началась ваша прогулка и когда закончилась? — спросила Кейт.

— Она началась в шесть тридцать, когда катер вернулся с Черинг-Кросс и мы взошли на борт, и закончилась примерно в десять тридцать, когда мы вернулись к Инносент-Хаусу и Клаудиа отвезла меня домой. Думаю, мы сюда добрались около одиннадцати. И я полагаю, она вам сама сказала о том, что оставалась здесь примерно до двух часов.

— Надеюсь, мистер Саймон сможет это подтвердить? Или он здесь не живет? — спросил Дэниел.

— Боюсь, что не сможет. Мне очень жаль. Бедный старикашечка ужасно плохо слышит. Мы всегда тихонько крадемся по лестнице, чтобы его не беспокоить, но это совершенно излишняя осторожность. Вообще-то он, пожалуй, и смог бы подтвердить, когда мы приехали. Он мог оставить свою дверь открытой. Ему спокойнее спится, если он знает, что мальчик дома и лежит в своей кроватке наверху. Но сомнительно, чтобы после этого он что-нибудь слышал.

— Значит, вы не на своей машине приехали в Инносент-Хаус? — спросила Кейт.

— Я не вожу машину, инспектор. Я оплакиваю загрязнение окружающей среды посредством машин и не хочу вносить в него свою лепту. Правда ведь, это очень гражданственно с моей стороны? К этому следует добавить, что, когда я попытался научиться, этот опыт оказался таким устрашающим, что мне приходилось все время держать глаза плотно закрытыми, и ни один инструктор не желал иметь со мной дела. Я поехал в Инносент-Хаус на метро. Очень утомительно. Ехал по Кольцевой от станции Ноттинг-Хилл-Гейт до Тауэр-Хилла, а оттуда взял такси. Проще ехать по Центральной линии до Ливерпуль-стрит и там взять такси, но я так не сделал, и это факт… если это имеет хоть какое-то значение.

Кейт попросила его подробно рассказать о вечере четверга и совсем не была удивлена, когда он подтвердил все сказанное Клаудией Этьенн.

— Так что вы провели вместе весь вечер, начиная с шести тридцати и до поздней ночи? — спросил Дэниел.

— Правильно, сержант. Вы ведь сержант, верно? Если нет, пожалуйста, простите меня. Просто вы так похожи на сержанта. Мы пробыли вместе с шести тридцати до примерно двух часов ночи. Полагаю, вам не очень интересно знать, чем мы занимались, скажем, с одиннадцати до двух. А если интересно, лучше спросите мисс Этьенн. Она сможет отчитаться в выражениях, более подходящих для ваших целомудренных ушей. Думаю, вам все это надо иметь в форме письменных показаний?