Адриан Конан Дойл - Неизвестные приключения Шерлока Холмса

— Боюсь, что нет, сэр. Это был обыкновенный дешевый конверт, какими обычно пользуются в наших краях, и штемпель на нем тоже был местный. Но вот что меня удивило… — старый слуга колебался, словно не зная, как продолжить.

— Что же именно вас удивило? Возможно, нечто в поведении сквайра? — спросил Холмс без своего обычного напора.

— Да, сэр, так оно и было. Как только я, значит, письмо ему передал, он вскрыл конверт и стал читать. А потом я посмотрел на его лицо и был только рад поскорее убраться из комнаты. Позже, когда я вернулся, сквайр уехал из дома, а в камине лежали обугленные остатки сожженного письма.

Холмс потер ладони.

— Ваша помощь поистине неоценима, Морстед, — сказал он. — А теперь напрягите, пожалуйста, память. Как вам, возможно, известно, шесть месяцев назад ваш хозяин продал участок земли. Не припомните, чтобы он тогда получил подобное письмо?

— Нет, сэр.

— Что ж, это можно понять. Спасибо, Морстед, думаю, что на этом все.

Нечто в голосе Холмса заставило меня внимательнее взглянуть на него, и я поразился происшедшей с ним перемене. В глазах блестело возбуждение, а на щеках проступил легкий румянец.

— Присядьте, Уотсон, — велел он. — Нет, лучше туда, на табуретку.

Затем он достал из кармана свою лупу и приступил к осмотру.

Наблюдать за ним было увлекательнейшим занятием. Пятна крови, очаг и каминная полка, каждый участок пола подвергались методичному и тщательному обследованию по мере того, как Холмс, опираясь на ладони и колени, переползал с места на место, причем кончик его носа едва не касался паркета, а увеличительное стекло в его руке время от времени поблескивало, попадая в лучи предзакатного солнца.

Центр зала был застелен персидским ковром, и я заметил, как, добравшись до одного из его краев, Холмс внезапно застыл на месте.

— Вам следовало обратить на это внимание, Лестрейд, — произнес он тихо. — Здесь остался едва заметный след ноги.

— И что с того, мистер Холмс? — иронично усмехнулся инспектор, подмигнув при этом мне. — По этому ковру уже прошлось немало народу.

— Но ведь дождь не шел по меньшей мере несколько дней. Между тем подошва ботинка, оставившего этот след, была слегка мокрой. И, думаю, мне нет нужды указывать вам, что именно в этом зале легко объясняет наличие на ней влаги. Ну-ка, а это еще что такое?

Холмс что-то соскреб с края ковра и стал пристально изучать под лупой. Мы с Лестрейдом присоединились к нему.

— Ну и что же вы обнаружили? — спросил сыщик.

Ни слова не говоря, Холмс передал ему увеличительное стекло и вытянул свою ладонь.

— Какая-то пыль, — констатировал Лестрейд, глядя сквозь лупу.

— Это не пыль, а сосновые опилки, — поправил его Холмс. — Такие вещи я определяю безошибочно. И, заметьте, я соскреб их с остатков следа башмака.

— Ну, в самом же деле, Холмс! — запротестовал я. — Мне совершенно не понятна…

Мой друг выразительно посмотрел на меня.

— Пойдемте, Уотсон, — сказал он затем. — Мне нужно размять ноги. Давайте прогуляемся до конюшни.

В мощеном каменными плитами дворе мы сразу увидели конюха, набиравшего воду из ручной колонки. Я уже не раз писал о потрясающей способности Холмса легко находить общий язык с простолюдинами. Вот и сейчас после обмена всего лишь несколькими репликами с конюха слетела свойственная выходцам из Суссекса сдержанность, и на предположение моего друга, что, верно, нелегко сейчас определить, каким именно конем воспользовался накануне вечером хозяин усадьбы, тот мгновенно выдал всю необходимую информацию.

— Он брал Рейнджера, сэр, — уверенно сказал он. — Вот его стойло. Вам хотелось бы осмотреть его копыта и подковы? Сделайте милость! И можете сколько вашей душе угодно скрести ножом, ни камушка вы в них не найдете.

Холмс внимательнейшим образом осмотрел куски земли, которые сковырнул с одной из подков коня, поместил их в отдельный конверт, а потом сунул полсоверена в руку конюху, и мы покинули хозяйственный двор.

— Что ж, Уотсон, нам осталось лишь забрать наши шляпы и трости, а потом вернуться в гостиницу, — сказал он мне беззаботно. — А, Лестрейд! — продолжал он, заметив, что инспектор появился на пороге дома. — На вашем месте я бы обратил самое пристальное внимание на кресло у камина.

— Но у камина нет никакого кресла.

— Именно на это вам и следует обратить внимание. Идемте, Уотсон. Ничего нового здесь мы сегодня уже не узнаем.

Остаток вечера мы провели в достаточно приятной обстановке, хотя я немного злился на Холмса, который отказался отвечать на мои вопросы, повторяя, что все ответы лучше отложить до завтра, а сам увлекся беседой с хозяином гостиницы, обсуждая с ним местные сплетни, не имевшие ни малейшего интереса для приезжих вроде нас.

Проснувшись следующим утром, я с удивлением узнал, что мой друг позавтракал и ушел из отеля еще два часа назад. Я как раз заканчивал свой завтрак, когда он вернулся, излучая бодрость от прогулки на свежем воздухе.

— Где вы были? — поинтересовался я.

— Следовал примеру всех ранних пташек, Уотсон, — усмехнулся он. — Если вы уже поели, нам надо отправляться в Фоулкс-Рэт, чтобы взять с собой Лестрейда. Бывают случаи, когда он все-таки действительно может оказаться полезен.

Полчаса спустя мы снова входили в старый особняк. Лестрейд, и без этого скорчивший кислую физиономию, увидев нас, еще больше поразился предложению Шерлока Холмса.

— Но с какой стати нам тащиться в такую даль, мистер Холмс? — капризно спросил он. — Какая муха укусила вас на этот раз?

Холмс мрачно посмотрел на него и отвернулся.

— Воля ваша, — сказал он. — Я только хотел, чтобы вся заслуга поимки убийцы сквайра Аддлтона досталась вам.

Лестрейд тут же ухватил моего товарища за рукав.

— Послушайте, вы это серьезно? — залепетал он. — Но ведь все улики, все до единого факты указывают…

Шерлок Холмс приподнял свою трость и ткнул наконечником в том направлении, где за полями и зарослями вереска располагалась лесистая долина.

— Указывают туда, — закончил он фразу инспектора.

Эту прогулку я запомню надолго. Уверен, Лестрейд имел еще меньшее представление, чем я сам, о том, что нас ждет, пока мы следовали за долговязой фигурой Холмса сначала через поля, а потом вниз по каменистой овечьей тропе, уходившей затем вглубь торфяников. Мы преодолели милю или даже больше, когда добрались наконец до начала долины и окунулись в прохладную тень соснового бора, который из-за паровой машины лесопилки весь сотрясался и гудел, словно в нем завелось чудовищное, невообразимых размеров насекомое. В воздухе густо запахло паленым деревом, и всего минуту спустя мы оказались среди производственных цехов и складов готовой продукции «Эшдаунской лесопилки».