Агата Кристи - Человек в коричневом костюме

Морская болезнь — вещь совершенно недостойная героини. В книгах чем больше качка, тем она ей больше нравится. Когда все остальные больны, она одна бродит по палубе, бросая вызов стихии, и просто наслаждается штормом. К сожалению, должна сказать, что при первых признаках качки я побледнела и поспешила вниз. Меня встретила симпатичная горничная. Она предложила мне сухих тостов и имбирного пива.

Три дня я простонала в своей каюте, забыв про свои поиски. Я не проявляла больше никакого интереса к разгадыванию тайн. Я была совсем не та Энн, что, ликуя, примчалась на Кенсингтон-сквер из конторы пароходной компании.

Теперь я улыбаюсь при воспоминании о том, как ворвалась в гостиную. Миссис Флемминг сидела там одна. Она повернулась, когда я вошла.

— Это вы, Энн, дорогая? Я хочу кое-что обсудить с вами.

— Да? — сказала я, едва скрывая свое нетерпение.

— Мисс Эмери уходит от меня. — Мисс Эмери была экономкой. — Поскольку вам пока не удалось найти ничего подходящего, я подумала — может быть, вы захотите — было бы так мило, если бы вы остались с нами насовсем.

Я была тронута. Она не нуждалась во мне, я знала это. Она сделала свое предложение исключительно из христианского милосердия. Я ощутила раскаяние за то, что втайне осуждала ее. Повинуясь порыву, я подбежала к ней и обвила руками ее шею.

— Вы милая! — воскликнула я. — Милая, милая, милая! И большое вам спасибо. Но все устроилось. В субботу я еду в Южную Африку.

Моя неожиданная выходка поразила добрую женщину. Она не привыкла к внезапным проявлениям чувства. А мои слова удивили ее еще больше.

«В Южную Африку? Моя дорогая Энн, вы должны относиться к подобным вещам с большой осторожностью».

Этого я желала в последнюю очередь. Я объяснила, что уже взяла билет на пароход и по приезде надеюсь получить место горничной. Ничего другого мне тогда в голову не пришло. В Южной Африке, сказала я, большой спрос на горничных. Я заверила миссис Флемминг, что способна позаботиться о себе, и в конце концов, со вздохом облегчения от того, что она сбывает меня с рук, она согласилась с моим планом без дальнейших расспросов. При расставании она сунула мне в руку конверт. Внутри я обнаружила пять новеньких хрустящих пятифунтовых купюр и записку, в которой говорилось: «Я надеюсь, что вы не обидитесь и примете это с моей любовью». Она была очень хорошей, доброй женщиной. Я не могла бы продолжать жить с ней в одном доме, но признала достоинства ее души.

Итак, с двадцатью пятью фунтами в кармане я смело смотрела на мир и продолжала искать приключений.

Только на четвертый день горничная наконец уговорила меня подняться на палубу. Внушив себе, что внизу я умру быстрее, я упрямо отказывалась покинуть мою койку. А теперь меня соблазнило приближение Мадейры. В моей душе родилась надежда. Можно сойти на берег и стать горничной на Мадейре. Я отдала бы все ради суши.

Закутанную в пальто и пледы и слабую, как только что родившийся котенок, меня вытащили наверх и поместили мою инертную массу в шезлонг. Я лежала в нем, закрыв глаза, испытывая чувство ненависти к жизни. Корабельный эконом, светловолосый молодой человек с круглым мальчишеским лицом, присел ко мне.

— Привет! Немного жаль себя, да?

— Да, — ответила я, ненавидя его.

— Через день или два вы себя не узнаете. В заливе была довольна противная качка, но впереди нас ждет приятная погода. Завтра мы с вами займемся метанием колец в цель.

Я ничего не ответила.

«Думаете, что никогда уже не поправитесь, а? Но я видел людей, которым было много хуже, чем вам, а два дня спустя они уже были душой общества на нашем судне. То же будет и с вами».

Я не чувствовала в себе достаточно решительности, чтобы сказать ему, что он лжет, но постаралась передать это взглядом. Он мило поболтал еще несколько минут и наконец оставил меня одну. Люди приходили и уходили, оживленные пары «совершали моцион», дети шалили, молодые люди смеялись. Несколько других бледных страдальцев, подобно мне, лежали в шезлонгах.

Воздух был свежий, бодрящий, но не слишком холодный, солнце ярко светило. Невольно я слегка приободрилась и начала осматриваться. Одна женщина привлекла мое особое внимание. Ей было около тридцати, круглолицая блондинка с ямочками на щеках и яркими голубыми глазами. Ее одежда, хотя и совершенно простая, несла на себе тот неизъяснимый отпечаток, который свидетельствовал о парижском происхождении. Кроме того, своими приятными, но властными манерами она производила впечатление хозяйки судна.

Палубные стюарды носились взад-вперед, выполняя ее указания. У нее был особый шезлонг и, по-видимому, неисчерпаемый запас подушек. Она трижды заставляла переставлять свой шезлонг. Но при этом оставалась очаровательной. Она казалась одним из тех редких в мире людей, которые знают, чего хотят, заботятся о получении желаемого и способны добиться своего, никого не обижая. Я решила, что, если когда-нибудь поправлюсь — хотя, конечно, этого не произойдет, — мне будет приятно поговорить с ней.

Мы прибыли на Мадейру примерно в полдень. Я была еще слишком вялой, чтобы двигаться, но наслаждалась видом живописных местных торговцев, поднявшихся на борт и разложивших свои товары на палубе. Там были и цветы. Я зарылась лицом в огромный букет сладко пахнущих мокрых фиалок и почувствовала себя определенно лучше. В сущности, подумалось мне, я, вероятно, могла бы выдержать поездку до конца. Когда горничная заговорила о достоинствах бульона из молодого цыпленка, я возразила ей, но слабо. Когда его принесли, я поела с удовольствием.

Привлекшая меня женщина была на берегу Она вернулась в сопровождении высокого темноволосого человека с военной выправкой. Еще раньше я заметила его вышагивающим по палубе. Я тут же сочла его одним из сильных молчаливых родезийцев. Ему было около сорока, начинающие седеть виски оттеняли бронзовое лицо. Он был явно самым красивым мужчиной на судне.

Когда горничная принесла мне еще один плед, я спросила, не знает ли она, кто эта привлекательная женщина.

«Известная светская дама, почтенная миссис Кларенс Блейр. Вы, должно быть, читали о ней в газетах».

Я кивнула, посмотрев на нее с удвоенным интересом. Миссис Блейр действительно пользовалась очень большой популярностью как одна из самых модных женщин наших дней. Мне было немного забавно видеть, что она стала центром повышенного внимания. Несколько человек попытались навязаться к ней в знакомые с бесцеремонностью, допустимой на судне. Я восхитилась тем, как вежливо миссис Блейр их осадила. По-видимому, она выбрала сильного молчаливого мужчину в качестве единственного кавалера, и он, кажется, по достоинству оценил оказанное ему предпочтение.