Агата Кристи - Человек в коричневом костюме

Он сделал паузу, а потом добавил, почти извиняясь:

— Вы не возражаете, что я рассказываю таким образом? Как будто сам не принимал никакого участия? Мне сейчас самому так кажется, когда я оглядываюсь назад и вижу тех двух мальчиков. Я почти забываю, что один из них — Гарри Рейберн.

— Рассказывайте, как вам нравится, — сказала я, и он продолжал:

— Мы приехали в Кимберли — очень гордые своей находкой. Мы привезли с собой великолепный набор алмазов, чтобы представить их экспертам. А потом — в гостинице в Кимберли — мы встретили ее…

Я ощутила некоторую напряженность, и моя рука, покоившаяся на дверном косяке, сжалась.

— Анита Грюнберг — так ее звали. Она была актриса. Совсем юная и очень красивая. Родилась в Южной Африке, но ее мать была, кажется, венгерка. В Аните было что-то таинственное, и это, разумеется, усиливало ее привлекательность для двух парней, вернувшихся домой из дебрей. Ей, наверное, было совсем нетрудно пленить нас. Мы оба сразу влюбились в нее и тяжело переживали. Впервые между нами пробежала тень, но даже она не ослабила нашу дружбу. Каждый из нас, я искренне верю, хотел устраниться ради успеха другого. Но ее замысел состоял в ином. Потом я время от времени недоумевал, почему так, ибо единственный сын сэра Лоуренса Ирдсли был выгодной партией. Но правда заключалась в том, что она была замужем — за сортировщиком из компании «Де Бирс», — хотя никто об этом не знал. Она притворилась, что испытывает необычайный интерес к нашему открытию, и мы рассказали все и даже показали наши алмазы. Далила — так ее стоило бы назвать — отлично исполнила свою роль!

Обнаружилась пропажа алмазов «Де Бирс», и, как удар грома, к нам внезапно нагрянула полиция. Они захватили наши алмазы. Сначала мы только смеялись — так нелепо все выглядело. А затем алмазы были предъявлены в суде — и, без сомнения, это были камни, украденные у «Де Бирс». Анита Грюнберг исчезла. Она достаточно аккуратно осуществила подмену, и наш рассказ о том, что представленные алмазы вовсе не наши, был встречен издевательским смехом.

Сэр Лоуренс Ирдсли пользовался огромным влиянием. Ему удалось замять дело, но два молодых человека были погублены и опозорены, они должны были жить с клеймом воров, и это окончательно разбило сердце старика. У него было горькое свидание с сыном, во время которого он осыпал его всеми мыслимыми упреками. Сэр Лоуренс сделал все, что мог, чтобы спасти честь семьи, но теперь совершенно отрекся от сына. А тот, как гордый молодой глупец, каким он и был, хранил молчание, считая ниже своего достоинства протестовать и доказывать свою невиновность не верившему ему отцу. Он вышел после встречи взбешенный — друг ждал его. Неделю спустя объявили войну. Оба они пошли добровольцами. Вы знаете, что случилось дальше. Лучший товарищ, какого можно себе представить, был убит, отчасти из-за собственного безрассудного пренебрежения опасностью, побуждавшего его идти на ненужный риск. Он умер с запятнанным именем…

Клянусь вам, Энн, в основном из-за него я испытывал такое ожесточение против той женщины, С ним все было гораздо серьезнее, чем со мной. Некоторое время я был безумно влюблен в нее — я даже думаю, что иногда пугал ее, — однако его чувство было явно спокойнее и глубже. Для него она была центром вселенной — и ее предательство подорвало самые основы его жизни. Удар оглушил его и парализовал.

Гарри помолчал немного, а через минуту-другую продолжал:

— Как вам известно, обо мне сообщили, что я «пропал без вести, предположительно убит». Я совсем не беспокоился о том, чтобы исправить ошибку. Я взял себе фамилию Паркер и приехал на этот островок, о котором давно знал. В начале войны у меня были честолюбивые надежды доказать свою невиновность, но теперь весь мой энтузиазм прошел. Я все время думал: «Что толку?» Мой товарищ мертв, ни у него, ни у меня не осталось живых родственников, которым мое положение было бы небезразличным. Предполагали, что я — тоже погиб, пусть так и останется. Я вел здесь спокойное существование, не особо счастливое, не несчастное — я как бы оцепенел. Сейчас я понимаю, хотя тогда и не сознавал, что частично это было следствием войны.

А затем некий случай заставил меня очнуться. Я собирался прокатить одну компанию вверх по реке и стоял на пристани, помогая им сесть в лодку, когда один из мужчин что-то изумленно воскликнул. Это привлекло мое внимание к нему. Он был низенький, худой человек с бородой, и он глазел на меня изо всех сил, как будто я был призраком. Его душевное волнение было столь сильным, что пробудило мое любопытство. Я навел о нем справки в гостинице и узнал, что его фамилия Картон, он приехал из Кимберли и работает сортировщиком алмазов в компании «Де Бирс». Моментально во мне снова возникло чувство несправедливости. Я покинул островок и отправился в Кимберли.

Тем не менее мне не удалось выяснить о нем много нового. В конце концов, я решил, что надо заставить говорить его самого. Я взял с собой револьвер. У меня осталось мимолетное впечатление, что он трус. Как только мы очутились лицом к лицу, я понял, что он боится меня. Вскоре я заставил его рассказать мне все, что ему известно. Похищение алмазов было отчасти делом его рук, а Анита Грюнберг была его женой. Однажды он мельком видел нас обоих, когда мы обедали с ней в гостинице, и, зная из газет, что я погиб, он страшно испугался, встретив меня живым у водопада. Он и Анита поженились совсем молодыми, но она вскоре ушла от него. Она связалась с дурными людьми, так он рассказал мне — и именно тогда я впервые услышал о «полковнике». Сам Картон никогда не был замешан ни в чем, кроме того единственного дела. Он торжественно заверил меня, и я был склонен поверить ему. Он был явно не из того теста, из какого делаются удачливые преступники.

И все же у меня было ощущение, что он что-то скрывает. Для проверки я пригрозил пристрелить его на месте, заявив, что меня очень мало волнует, что теперь со мной станет. Охваченный безумным страхом, он поведал мне следующее. Анита Грюнберг, по-видимому, не вполне доверяла «полковнику». Сделав вид, что передала ему все камни, украденные из гостиницы, она несколько штук оставила у себя. Картон, зная тонкости своего дела, посоветовал ей, какие сохранить. Их цвет и особенности таковы, что, если когда-нибудь они будут предъявлены, эксперты из «Де Бирс» сейчас же признают, что эти камни никогда не проходили через их руки. Таким образом, мой рассказ о подмене подтвердится, мое имя очистится, а подозрение падет на истинного виновника. Я сообразил, что в отличие от обычной практики, на сей раз сам «полковник» был замешан в этом деле, поэтому Анита испытывала чувство удовлетворения, что может обрести над ним реальную власть, если ей понадобится. Теперь Картон предложил, чтобы я заключил сделку с Анитой Грюнберг, или Надиной, как она теперь называла себя. Он полагал, что за солидную сумму она захочет отдать алмазы и предать своего бывшего шефа. Он готов немедленно телеграфировать ей.