Агата Кристи - Месть фараона

– Кто-то… Несколько туманное заявление, не находите? – возразил я.

– Это еще не все, дорогой Гастингс. Вы никогда не замечали, как часто слова, сказанные в переносном смысле, воспринимаются буквально? Да, да, так бывает. Но случается и наоборот. Так, что-то сказанное в буквальном смысле трактуется иносказательно. Смотрите, Гастингс, перед смертью молодой Блайбнер ясно пишет в своем прощальном письме: «Я – прокаженный», но никому и в голову не приходит, что парень пустил себе пулю в лоб просто потому, что решил – на Востоке он имел несчастье действительно заразиться этой страшной болезнью!

– Что? – ахнул я.

– Да, это была смелая мысль дьявольски изобретательного ума. Молодой Блайбнер страдал каким-то неясным кожным заболеванием – ведь он долго жил на островах южных морей, а там это достаточно частое явление. Эймс когда-то был его близким другом. К тому же он известный врач, и Блайбнеру бы и в голову не пришло сомневаться в его словах. Когда я только приехал, в первую очередь мои подозрения пали на Харпера и доктора Эймса. Однако вскоре я пришел к выводу, что не только совершить убийство, но и спрятать концы в воду доктору легче, чем кому-либо еще. К тому же от молодого Харпера я узнал, что Руперт Блайбнер и он были уже давно знакомы. И Руперт, скорее всего, либо написал завещание, либо застраховал свою жизнь в пользу доктора. И тем самым предоставил Эймсу уникальный шанс поправить свои дела. Естественно, для него не представляло никакого труда внести инфекцию в ранку на пальце старого Блайбнера. Прошло совсем немного времени, и его племянник в отчаянии от того, что ему вынесен смертный приговор, пускает себе пулю в лоб. Старый Блайбнер, каковы бы ни были его намерения, умирает, не оставив завещания. Его состояние, весьма внушительное, автоматически переходит к племяннику, а после его смерти – к доктору.

– А как же мистер Шнейдер? Его почему?

– Есть у меня одно предположение, но, боюсь, этого мы никогда уже не узнаем. Вспомните, он ведь также был знаком с молодым Блайбнером. Может, он что-то начал подозревать… а может, доктор решил, что еще одна случайная и вроде бы бессмысленная смерть только сгустит суеверные страхи вокруг их экспедиции. Ах да, любопытный психологический момент, дорогой Гастингс! Убийца, тем более удачливый, старается снова и снова повторить то самое преступление, которое так ловко сошло ему с рук. Это желание растет в нем с непреодолимой силой, преследуя его днем и ночью. И вот отсюда-то мой страх за жизнь молодого Уилларда. Призрачного Анубиса, страшного бога мертвых, сыграл, конечно, Хасан, и сделано это было по моей просьбе. Мне хотелось попробовать напугать доктора. Однако, как оказалось, вмешательства одних лишь сверхъестественных сил для этого явно маловато. К тому же я догадался, что он прекрасно понял разыгранную мною маленькую сценку и нисколько не обманывается относительно моей веры в колдовские чары черной магии и мстительный гнев покойного фараона. Больше того, я понимал, что он постарается обезопасить себя, так что следующей жертвой, скорее всего, должен буду оказаться я сам. Да, да, Гастингс! Полагаю, вы убедились, что, несмотря на проклятое море, несмотря на эту невыносимую жару и мерзкий, отвратительный песок, мои серые клеточки все-таки работают!

Как потом оказалось, Пуаро был совершенно прав, прав абсолютно во всем! В свое время молодой Блайбнер, развлекаясь в шумной компании и будучи основательно пьян, написал нечто вроде шутливого завещания, в котором были такие строки: «Завещаю моему доброму другу доктору Эймсу, который когда-то спас меня, когда я тонул, мой портсигар, который ему так нравился, и все остальное, чем я буду владеть к моменту смерти, хотя, скорее всего, это будет только куча долгов».

Дело доктора Эймса, как вы сами понимаете, постарались поскорее замять, и до сего дня люди со страхом рассказывают о таинственной и страшной смерти тех несчастных, кто осмелился потревожить покой фараона Мен-Хен-Ра. И поныне считается, что трагедия экспедиции – неопровержимое доказательство неотвратимости мести древних египетских царей всем тем, кто посягнет на сокровища их гробниц. Впрочем, как объяснил мне Пуаро, это совершенно противоречит всем верованиям и учениям древних египтян.