Найо Марш - Занавес опускается

– Сыпать яд в лекарство она бы не стала, – сказала Миллеман. – У нее не было уверенности, что он его примет. Он это лекарство терпеть не мог и принимал, только когда ему бывало по-настоящему худо. Да и, по-моему, оно мало ему помогало. Я доктору Уитерсу не очень-то верю.

– Почему?

– Он слишком легкомысленный. Когда мой свекор умер, Уитерс нас почти ни о чем не спрашивал. Он думает только о скачках и бридже, а своими больными интересуется мало. Тем не менее, – она коротко рассмеялась, – мой свекор, видимо, ценил его высоко: Уитерсу он завещал больше, чем некоторым своим близким родственникам.

– Вернемся к лекарству, – напомнил Родерик.

– Она не стала бы возиться с лекарством. Зачем ей было рисковать, если она свободно распоряжалась термосом?

– Где мисс Оринкорт могла найти банку с крысиной отравой? У вас есть на этот счет какие-нибудь предположения?

– Когда она сюда въехала, то сразу пожаловалась, что у нее в комнатах крысы. Я велела Баркеру насыпать там по углам яду и напомнила ему, что в кладовке стоит целая банка крысиной отравы. Но Соня тут же подняла шум и закричала, что до смерти боится любых ядов.

Родерик посмотрел на Фокса, и тот мгновенно напустил на себя равнодушный вежливый вид.

– Тогда я сказала Баркеру, чтобы он поставил мышеловки. Когда спустя несколько недель мы решили травить крыс в «Брейсгердл», банки на месте не оказалось. Насколько я знаю, банка была даже не начатая. Она стояла в кладовке много лет.

– Да, должно быть, это был яд старого образца, – согласился Родерик. – Сейчас для уничтожения крыс редко пользуются мышьяком. – Он встал с кресла, и Фокс тоже поднялся. – Что ж, по-моему, у нас все, – сказал он.

– Нет, – решительно возразила она. – Не все. Я хочу знать, что эта женщина говорила о моем сыне.

– Она дала понять, что известные вам шутки они разыграли вместе, и ваш сын это признал.

– Предупреждаю вас, – впервые за все время ее голос задрожал. – Предупреждаю: она хочет принести его в жертву своим интересам. Она намеренно использовала его доброту, отзывчивость и веселый характер. Я вас предупреждаю.

Дверь в дальнем конце гостиной открылась, и в комнату заглянул Седрик. Миллеман сидела спиной к нему и, не подозревая о его присутствии, продолжала говорить. Дрожащим голосом она повторяла, что ее сына преступно обманули. Седрик перевел взгляд на следившего за ним Родерика и скорчил страдальческую гримасу, но губы у него были белые от волнения, и комический эффект не удался – лицо его лишь уродливо перекосилось. Войдя в гостиную, Седрик очень осторожно закрыл за собой дверь. В руках у него был испещренный наклейками чемодан, видимо принадлежавший мисс Оринкорт. Скорчив новую гримасу, Седрик спрятал его за одним из кресел. Потом на цыпочках двинулся по ковру к камину.

– Дорогая моя Милли. – Он обнял мать сзади за плечи, и она испуганно вскрикнула. – Ну-ну, полно. Я тебя напугал? Прости, ради бога.

Миллеман накрыла его пальцы своими ладонями. В этом движении были одновременно и материнская тревога, и властность собственницы. Седрик на миг послушно замер.

– Что случилось, Милли? – после паузы спросил он. – Кто преступно обманывает твоего сыночка? Может быть, Соня?

– Ах, Седди!

– Я у тебя такой дурашка, ты себе даже не представляешь! А вот теперь пришел, как паинька, во всем признаться и пообещать, что больше не буду, – противно сюсюкая, сказал он, сел подле нее на пол и привычно прислонился к ее коленям. Она крепко прижала его к себе.

– Мистер Аллен, – сделав большие глаза, начал Седрик. – И не передать вам, как я жалею, что сбежал из библиотеки сразу за тетей Полиной. Вот уж действительно глупость. Но, понимаете, о своих делах каждый предпочитает говорить сам, а она развела сопли-вопли и преподнесла все так, будто я страшный преступник и прячу у себя в шкафу скелет, хотя, уверяю вас, в шкафу у меня пусто, шаром покати.

Родерик молча ждал, что последует дальше.

– Понимаете (Милли, киска, для тебя это будет легкое потрясение, но ты уж потерпи)… Понимаете, мистер Аллен, между мной и Соней возникло… как бы это назвать?.. Э-э… ну, в общем, своего рода единение душ. Эти отношения развились у нас сравнительно недавно. Уже когда сюда приехала дражайшая миссис Аллен. Она, по-моему, успела заметить здесь немало интересного; возможно, заметила и это.

– Если я правильно понял, на что вы намекаете, то как раз этого она не заметила, – сказал Родерик.

– Не может быть!

– Вы, кажется, собрались объяснить, почему вы посетили мисс Оринкорт в тот вечер, когда скончался ваш дед?

– М-да, – с раздражением промычал Седрик. – После заявления тети Полины – кстати, эти сведения она почерпнула во время своего полночного визита в одно уединенное помещение в конце коридора, – мне, пожалуй, остается лишь чистосердечно покаяться.

– Седрик, что эта женщина с тобой сделала? – требовательно спросила Миллеман.

– Ничего, киска, слава богу, ничего. Я и пытаюсь объяснить. Она ведь вправду необыкновенно красива, мистер Аллен, вы согласны? Я знаю, Милли, дорогая, ты ее невзлюбила с самого начала, и похоже, ты была права. Но меня она очень заинтересовала, и ей было здесь так скучно – в общем, у нас с ней был маленький флирт, не более того, честное слово. Перед тем как лечь спать, я на минутку заскочил к ней, и мы от души посмеялись над всеми этими жуткими интригами и спорами в гостиной.

– Попутно вы, вероятно, надеялись услышать от нее последние новости о завещании сэра Генри? – предположил Родерик.

– И это тоже, да. Понимаете, я боялся, что с летающей коровой Соня слегка перегнула палку. Она ведь нарисовала ее еще до ужина. А за ужином Старец обнародовал завещание, которое нас обоих вполне устраивало, и, учитывая, что это чудовище Панталоша в нем вообще не фигурировала, было бы лучше, если бы Соня не искушала судьбу.

– Седрик, – неожиданно вмешалась Миллеман, – думаю, тебе не стоит продолжать, милый. Мистер Аллен вряд ли правильно тебя поймет. Остановись.

– Но, Милли, радость моя, неужели ты не понимаешь, что наша милейшая Полина уже посеяла в душе мистера Аллена подозрение, и нужно это крохотное гнусное зернышко немедленно выковырять, пока оно не дало всходов. Я правильно говорю, мистер Аллен?

– Полагаю, в ваших же интересах полностью изложить все, что вам известно.

– Вот-вот! Так на чем я остановился? А, ну да. Короче, все прошло бы как по маслу, если бы не Каролина Эйбл (она прямо монстр какой-то, эти ее научные подходы, системы – бр-р-р!). Надо же ей было обеспечить дрянную лишайную девчонку железным алиби! Тут уж, конечно, Старец заподозрил нас всех в равной степени, тотчас накатал второе завещание, и мы все, кроме Сони, остались с носом. Так что, если уж говорить совсем откровенно, я хотел бы побыстрее установить, убила она Старца или нет.