Шарлотта Брандиш - Леди из Фроингема [publisher: SelfPub]

– Так о чём же, чёрт возьми, тебе сказала эта женщина? – настроение Седрика окончательно испортилось, ликование сменилось насторожённостью.

– О, ну это же так очевидно, – кротко заметила Присцилла. – Питтс завидует тебе, ему не дают покоя твои возможности. Ты сын лорда Артура Понглтона, и если тебе когда-то будет принадлежать Мэдлингтон, или ты унаследуешь семейный капитал, то сможешь внести в общее дело значительно больший вклад, чем когда-либо сможет он сам. Вот он и отвлекает тебя похвалой и признанием твоих заслуг. Питтс понимает, что симпатии простых йоркширцев будут на твоей стороне.

– Ты правда так думаешь? Ты всерьёз уверена, что у меня получится стать во главе «Йоркширского социалистического общества»?

– Ну разумеется, дорогой, – Присцилла Понглтон взяла в руки одну из листовок и восхищённо покачала головой. – Отличная работа, просто отличная. Ты на славу потрудился. Но тебе нужно думать о большем, думать о будущем.

– Мать никогда не оставит семейный капитал мне. Джордж – старший в роду, и он не позволит ей сделать это.

– Твоя мать не питает добрых чувств к своему первенцу, – Присцилла обрнулась к мужу, взгляд её был твёрд. – У тебя есть шансы убедить её изменить завещание. В конце концов, она сама не понаслышке знает, какой нелёгкой бывает жизнь простых людей. Ты должен доказать ей, что встал на путь исправления и больше не подвержен соблазнам. Ты должен заставить её выслушать тебя.

Седрика, как и всегда при упоминании о соблазнах, охватил жгучий стыд. Уловив в муже перемену и зная, что дальше последуют самоуничижительные тирады, Присцилла с нажимом произнесла:

– Ты уже сделал очень многое на этом пути, Седрик, и тебе есть чем гордиться. Но впереди ещё много работы, и тебе нельзя опускать руки. Не ради себя, не ради меня – ты должен добиться своей цели ради благоденствия простых людей, изнурённых работой на фабриках и заводах, на фермах, в домах знати. Ради тех, кто с утра до ночи гнёт спину за гроши. Тех, кого выкидывают из собственного жилья за неуплату налогов. Тех, чьи дети обречены на то, чтобы повторить судьбу родителей…

…Пока Присцилла Понглтон вселяла в мужа веру в собственные силы, она успела переложить листовки в чемодан, убрать со стола заветренные остатки утренней трапезы и застелить узкую кушетку суконным покрывалом с обтрепавшимися краями. В движениях её не было суетливости, лицо сохраняло строгое выражение, но глаза лучились лаской, будто она увещевала нерешительного ребёнка.

Седрик Понглтон всё это время сидел в кресле у окна, не сводя взгляда с жены, и каждое её слово находило в нём живейший отклик. Его бледные щёки порозовели, плечи распрямились – теперь он чувствовал, что способен на многое.

Оскар Финч, широкоплечий привлекательный мужчина, одетый чуть более элегантно, чем мог позволить себе человек с его доходами, и чем требовали профессиональные нужды, прибыл на ферму Хатчинсона так быстро, как только смог.

Вынув из багажника своего новенького «морриса» чемоданчик с инструментами, он торопливо направился к сараю, откуда доносились хриплые мольбы пополам с проклятиями. Конского ржания слышно не было, но это могло говорить лишь о том, что бедное животное уже успело отмучиться.

На ходу расстёгивая твидовую куртку, он с тоской размышлял о том, что, когда освободится, его обед покроется студенистой плёнкой жира и будет непригоден в пищу. Звонок мистера Хатчинсона застал его в самом начале трапезы, но встревоженный фермер так настаивал на срочном прибытии ветеринара, что пришлось ехать, отложив до лучших времён и обед, и ежемесячный осмотр старого кота миссис Бедекер, страдающего от лишнего веса и слепого на один глаз.

Хатчинсон относился к тем фермерам, кто склонен разводить панику на пустом месте, но сердце Оскара Финча всё равно тревожно сжималось. Пока он поднимался в холмы, с удовольствием прислушиваясь к успокоительному рёву мотора новенького автомобиля, перед его внутренним взором проходили все прослушанные им лекции, посвящённые болезням лошадей.

Вспомнив замогильный голос Хатчинсона, сказавшего по телефону: «Уж так он плох, так плох, что и смотреть-то на него страшно. Приезжайте, мистер Финч, бог даст, успеете облегчить муки моего несчастного коняги. Негоже бессловесной твари так ужасно мучиться, не по-людски это и не по-божески», – Финч поёжился. Только бы не ринопневмония и не лошадиный грипп! Эти болезни часто начинались незаметно и были чрезвычайно заразными. Достаточно было одной заболевшей лошади, чтобы фермер лишился всего поголовья.

Опыта ветеринарной работы у Финча было ещё не так много, и ему казалось, что все фермеры в Йоркшире это понимают и стараются быть к нему снисходительными. Однако были и те, кто следил за его трудами с затаённым злорадным ожиданием провала. Таких его промахи радовали, они потом долго обсуждали в «Розе и короне» то, как молодой соперник Брауна загубил корову-трёхлетку, поставив ей неверный диагноз, или не помог разродиться кобыле, из-за чего фермер с дальних холмов потерял жеребёнка суффолькской породы. А ведь от того, как эти суровые люди, привыкшие все свои силы отдавать труду на земле и уходу за скотом, примут его и насколько будут ему доверять, зависит его будущее.

В сарае было темно, и после яркого солнца Оскару Финчу пришлось зажмуриться и идти на звук голоса мистера Хатчинсона. Фермер стоял рядом с загоном, в котором находилась больная лошадь, и речитативом читал молитву, держа в заскорузлых ладонях молитвенник и водя пальцем по строчкам.

– А, это вы, мистер Финч, – глухо произнёс он, не оборачиваясь. – Долгонько же пришлось вас ждать.

– Я выехал сразу после вашего звонка, – возразил Оскар и с досадой поморщился, уловив в своём тоне оправдывающиеся нотки. – Дорога к вашей ферме очень нехороша.

– Так дождями размыло, – флегматично ответил Хатчинсон и тем же тоном поинтересовался: – А что, мистер Финч, ваша новая машинка-то не тянет в гору? Тяжело ей холмы даются? На старой, как я погляжу, вы быстрее приезжали.

– Давайте уже осмотрим Мальчика. Помнится, вы сказали, что он страшно мучается.

– А как ему не мучиться? – вяло пожал плечами Хатчинсон. – Лошадь, я вам скажу, это не свинья или тёлка. Животное понимающее.

Финч за свою недолгую практику тоже отметил, что лошади хуже переносят боль и мучаются не в пример сильнее других представителей домашнего скота. Наблюдая, как фермер выводит из стойла коня, он предвидел разного рода осложнения, но Мальчик спокойно пошёл за хозяином, двигаясь хоть и медленной, но вполне здоровой походкой.