Владимир Шеин - Трясина (не) равнодушия, или Суррогат божества

Когда я приехал к дому Самсонова, который проживал на окраине города, он стоял у ворот и разговаривал с какой-то женщиной. Подойдя ближе, я увидел, что это не женщина, а совсем юная девушка.

— Приветствую, — обратился Самсонов ко мне, после чего обратился к юному созданию, — Светлана, это мой коллега и друг, Вячеслав Талызин. Я тебе когда-то о нём рассказывал. — затем он повернулся ко мне. — А это моя внучка Светлана. Прошу любить и жаловать.

— Рад знакомству. — несколько ошарашенно отреагировал я.

— Очень приятно. — отреагировала внучка.

— Ладно, Светлана, до пятницы. У нас с Вячеславом есть дела, о которых тебе ещё рано знать.

— Пока, дедушка. — Светлана кивнула мне и пошла в сторону автобусной остановки.

— Да, Фёдор Петрович, не устаёшь ты меня удивлять. Внучка? — я вопросительно посмотрел на него. — Ты никогда не говорил, что у тебя есть внуки.

— То, что я об этом не говорил, не значит, что их у меня нет. — он с ухмылкой посмотрел на меня. — Проходи в дом, послушаем, во что ты опять вляпался.

Мы прошли в дом, в просторную кухню. Самсонов, указав мне на стул, сразу же занялся приготовлением чая. Этот процесс, который у меня занимал не более пяти минут, у него превращался в священную процедуру: каждое действие выполнялось чуть ли не с религиозным выражением лица точными, отработанными и одновременно скупыми движениями. Пока Фёдор Петрович занимался любимым делом, я задумался о том, чем могла заниматься его внучка. Сыновья по его стопам не пошли: один работал в банковской сфере, второй ушёл в политику. Отношения между ними, насколько я знал, были ровными. Светлана выглядела лет на 20, самое время определяться с будущей профессией.

— Чем занимается твоя внучка? — обратился я к Самсонову.

— Пошла по моим стопам, учится в университете МВД. Надеюсь, у неё всё получится.

— Кем же она себя видит в полиции?

— Следователем. Я же, честно говоря, думаю, что она стала бы неплохим опером. Время покажет, ей ещё учится два года.

— Ладно, рассказывай, — Самсонов поставил передо мной большую чашку с чаем.

— Фёдор Петрович, я опять влез в дело. Не сказал бы, что оно интересное, но раз уж назвался груздём… Слушай…

Я рассказал ему всё, всё, что мне было известно о деле Фёдорова. Рассказывал подробно, обстоятельно. Свои предположения, выводы я придержал, их необходимо было раскрывать постепенно, по мере необходимости. Также я умолчал о Селезнёве, Петрович с некоторым предубеждением относился к людям такого сорта, что сделать — профессиональная деформация. Рассказ занял минут двадцать, больше и не требовалось — не первый раз докладываю уголовное дело.

— Такая вот петрушка. — сказал я, закончив.

— Знаешь, ничего интересного. Обыкновенное убийство. Зачем ты вообще ввязался в это дело? Насколько я помню, ты зарёкся заниматься уголовкой.

— Ввязался и ввязался. Теперь работу работать надо. Поможешь?

— Мне одному тут не справиться, слишком много сделать придётся. — Самсонову не было необходимости говорить, чего я от него жду. Скорее, он внесёт в мой план дополнительными действиями.

— Я понимаю. По оплате вопросов не возникнет. Сколько людей тебе потребуется и сможешь ли ты их найти?

— Люди будут. Давай определяться: ты конечно же хочешь, чтобы за полицию доделали то, чего они наверняка не сделали? — в ответ я утвердительно кивнул. — Значит нужны два человека, которые будут бегать, вынюхивать, задавать вопросы и показывать фотографии на месте происшествия. По кортику моя помощь тебе не нужна, сам справишься. Что ещё?

— Костин. Меня он очень интересует, особенно, где он сейчас, почему не явился в суд, почему его не смогли найти, искали ли его. С ним я хотел бы поговорить лично.

— С этим и один человек справится. И я, и ты прекрасно понимаем, что его никто не искал. Наоборот, сказали, чтобы он нигде не мелькал до вынесения приговора. Алиби Фёдорова будем отрабатывать?

— Будем. Но не так, как это делал следователь.

— В смысле?

— Всем очень хотелось узнать, с кем Фёдоров разговаривал. Меня это мало интересует. Я хочу знать, где он был, когда разговаривал с неизвестным абонентом в день убийства. Поэтому я попробую по этому поводу с ним переговорить, а твоим людям придётся побегать.

— Принято. Когда поступит вводная?

— Постараюсь завтра переговорить со Степаном и сразу же тебе всё сообщить.

— Хорошо. Что в этом деле тебе ещё не нравится?

— Многое: есть вопросы к экспертизе, но тут ты мне вряд ли сможешь помочь. Знакомые в криминалистическом центре у тебя, конечно, есть, но я не хочу, чтобы ты испортил с ними взаимоотношения. Эксперт, проводивший экспертизу по пальцам, вероятнее всего пострадает, если мои предположения верны. Лучше скажи, что ты можешь сказать мне о нём и о следователе. Работал с ними?

— Со следователем, да. Семёнова я помню ещё молодым пареньком, который пришёл в полицию в участковые. Олег, работает чуть более двадцати лет. Умный, толковый. В следователи из участковых он перешёл лет пятнадцать назад. Звёзд с неба он не хватает, но всегда был целеустремлён, упорен в достижении целей, в меру умён.

— Чего ж тогда в руководители не выбился? Пятнадцать лет в следователях, не многовато?

— Когда я работал с ним, у Олега была очень плохая черта характера — он мало того, что имел своё мнение по многим вопросам, он его ещё и высказывал. Таких не любят, в начальники не выдвигают. Поэтому из наказаний и взысканий он не вылезал. В следователи он пришёл с молодым задором, азартом. С годами это прошло. Кроме того, он взяток не берёт.

— Из материалов дела я узнал, что экспертизу по отпечаткам пальцев проводил какой-то Гофман Сергей Иосифович, он из экспертно-криминалистического центра области.

— Этого не знаю.

— Я тоже, к сожалению. Что ж буду сам что-то думать по поводу него. Фёдор Петрович, как будем решать вопрос с оплатой? Тебе придётся привлечь людей, им надо платить.

— Прежде чем ответить, скажи, кто уже работал по этому делу, из тех, кого нанимала мачеха твоего клиента?

— Не знаю. Не поинтересовался. И не мачеха, а мать. Мне на эту деталь уже тыкали оба. Странные у них взаимоотношения. Итак, сколько?

— Сделаем так: я найду людей, переговорю с ними, а потом выставлю счёт. Сумма будет честной.

— Договорились.

— Слава, у тебя самого есть какие-нибудь мысли по поводу того, кто убил Костомарова?

— Я даже не думал об этом. У меня, как адвоката, иная цель — попытаться доказать, что этого не делал мой клиент. Всё остальное входит в компетенцию следователей.

— Мне это не нравится. Ты собираешься искать доказательства невиновности Фёдорова, допустим, найдешь их. Но это должно привести тебя к истинному виновнику. Что ты будешь делать?