Владимир Шеин - Трясина (не) равнодушия, или Суррогат божества

— Вы расписывались в протоколе?

— Да.

— Почему же вы не сделали замечаний?

— Как я мог их сделать, если не читал протокол? — вопросом на вопрос ответил Костин.

— Хорошо. — было видно, как трудно Сапуну говорить спокойно. — Что из оглашённых мной показаний не соответствует действительности?

— Всё, что записано про Фёдорова. Рядом с его фамилией должно стоять указание ещё 10–15 фамилий. Я же только что сказал об этом.

— Каких фамилий?! Вы же только что, отвечая на вопросы защитников, пояснили, что никого не знаете.

— Как это не знаю? — удивлённо ответил Костин. — Я же показывал их всех этому старому оперу, как его, — свидетель сделал вид, что вспоминает, — Фирсову.

— А следователю вы об этом говорили?

— Зачем? — манера свидетеля отвечать вопросом на вопрос нравилась мне всё больше, зато Сапун, похоже, готов был скрипеть зубами. — Следователь переписал в протокол всё то, что я раньше говорил Фирсову, и что тот записал.

— То есть вас фактически не допрашивали? — Сапун не успокаивался.

— Я не знаю, что значит допрашивали. Я пришёл, вернее меня привели к следователю, он почитал какие-то бумажки, что-то напечатал, после этого дал мне расписаться в протоколе и отпустил.

— Вы понимаете, что если вы лжёте, то будете привлечены к ответственности?

— Понимаю.

— Так какие показания вы подтверждаете? Те, что дали в суде или те, что зафиксированы в протоколе допроса?

— Все, но с оговоркой. Кроме Фёдорова, в квартире Костомарова бывали многие. И конфликта между Фёдоровым и Костомаровым я не видел. Я ничего не знаю про это.

— Ваша Честь, — обратился Сапун к суду, — у меня больше вопросов нет. Своё отношение к показаниям свидетеля я выскажу в прениях.

— Сторона защиты? — вопросительно посмотрел на нас Ковтун.

— Да, Ваша Честь, у меня есть ещё несколько вопросов. — я встал.

— Приступайте. — махнул мне рукой председательствующий.

— Игорь Ильич, в каком состоянии вы находились в момент допроса следователем Семёновым А.О.?

— Я был под кайфом.

— То есть?

— Незадолго до допроса оперативник, Фирсов, дал мне «дозу», так как у меня наступала ломка.

— Вы могли контролировать своё поведение в данном состоянии? Осознавали, что происходит вокруг вас?

— Думаю, что да.

— Сейчас в судебном заседании огласили Ваши показания, которые содержались в одном протоколе допроса. Это единственный протокол, в котором могли содержаться Ваши показания?

— Нет, я же говорил. Меня допрашивали несколько раз, и я подписывал каждый из документов, которые мне давали.

— Ваша Честь, вопросов больше не имею. Будет ходатайство.

— Хорошо. Свидетеля можно отпустить? — спросил председательствующий всех нас и после того, как мы выразили своё согласие, Костин был отпущен с миром.

— Какое ходатайство у вас имеется, Вячеслав Иванович?

— Прошу вызвать в суд следователя Семёнова А.О., чтобы стороны имели возможность допросить его по поводу того, как проходила процедура допроса. Для этого имеются все основания: во-первых, свидетель Костин пояснил, что допроса как такого не было, что является грубым нарушением уголовно-процессуального законодательства; во-вторых, необходимо установить, в каком состоянии находился Костин при допросе (если последний вообще проводился).

— Поддерживаю. — вскочил со своего места Сапун, на его лице промелькнула довольная улыбка.

— Поддерживаю. — хмуро отреагировал Плотников, бросив на меня недовольный взгляд. Степан также согласился с нами.

— Суд, совещаясь на месте, — начал председательствующий после пятиминутного перешёптывания, — постановил: ходатайство удовлетворить, вызвать в судебное заседание в качестве свидетеля следователя Семёнова. Государственного обвинителя прошу обеспечить явку свидетеля. Разъясняю сторонам, что данный свидетель может быть допрошен только, — Ковтун выделил последнее слово, — по процедуре допроса. Ваши вопросы не должны касаться фактических обстоятельств дела. Судебное заседание откладывается на 27 февраля в 10.00.

Когда судьи гуськом просеменили из зала суда, Плотников, не выдержав, взорвался:

— За каким чёртом нам нужен Семёнов?! Он же никогда не подтвердит, что провёл допрос с нарушениями!

— Не был бы так в этом уверен. — спокойно ответил я, видя, как за уходившим Сапуном закрылась дверь.

— Вячеслав, ты что-то знаешь?

— Владимир Владимирович, я не могу вам всего сказать, но предполагаю, что допрос Семёнова вам понравится.

— Чем? — вклинилась в наш разговор подошедшая Фёдорова.

— Давайте не будем портить сюрприз, — улыбнулся я обоим, — думаю он не вызовет у вас негативных впечатлений.

— Почему Костин изменил показания? — продолжал расспросы Плотников.

— Он их не менял, уверен, что его слова правдивы.

— С тобой невозможно работать! — взорвался мой коллега, развернулся и ушёл. Фёдорова присоединилась к нему.

На следующий день я направился в следственный изолятор к Степану Фёдорову, у меня накопилось к нему много вопросов, которые требовали ответов. Благодаря моей привычке рано начинать день, я без каких-либо проволочек прошёл к своему клиенту. В итоге в 08 часов 30 минут мы оба сидели в следственном кабинете, глядя друг на друга.

— Степан, — начал я, — ты в курсе всех новостей?

— Да, либо мать, либо Плотников держат меня в курсе происходящего. Ты только не заходишь. С чем это связано?

— Не видел необходимости. Зачем тратить время на пустые беседы, если можно провести его с большей пользой.

— Сейчас эта необходимость появилась? — заинтересованно обратился ко мне Фёдоров.

— Да. Дело в том, что я пообщался со свидетелем Селемякиной и она сообщила мне интересную подробность — она всё-таки видела тебя в день убийства у дома Костомарова.

— Старая женщина, могла и ошибиться.

— Ты уверен, что она ошибается?

— Конечно. — Фёдоров был спокоен, в его глазах я не увидел и тени сомнений.

— Хорошо. — Я решил сменить тему. — Почему ты не рассказал мне о том, что тебе было многое известно об орудии убийства?

— Мне нечего рассказывать.

— Да? Не верю, даже знаю, что это ложь. Ты был 27.06.2019 года у Костомарова, и он предлагал тебе купить кортик, которым его в последующем убили. Этот клинок — семейная реликвия, наградное оружие твоего деда.

— Откуда ты об этом знаешь?! Это к делу не относится! — Степан посмотрел на меня со злобой.

— Я работаю, потому и знаю. Всё, что касается твоих взаимоотношений с Костомаровым и орудия убийства, относится к делу. Факт — эта встреча состоялась. Что там произошло?

— Встреча состоялась. Этот мерзавец потребовал с меня 50000 долларов за клинок, который и так должен принадлежать мне! Я на такое не согласился.