Владимир Шеин - Трясина (не) равнодушия, или Суррогат божества

— Глупости, я ни в чём не нуждаюсь.

— То есть вы ни на что не претендуете?

— Нет. Я сам добился того, чего хотел. Имело смысл восстановить родственные связи, у Степана есть сейчас двоюродный брат и сестра. Думаю, когда его освободят, займусь этим.

— Вы так уверены в этом?

— Я слежу за ходом процесса, у меня нет сомнений в том, что вы припёрли суд к стенке.

— Хорошо, к этому мы вернёмся. Почему Костомаров не передал кортик Степану?

— Не знаю. Действительно, не знаю.

— Вы оговаривали какие-либо специальные условия?

— Нет. Он должен был передать его просто так, как подарок, случайно обнаруженный и ничего не стоящий сувенир.

— Костомаров мог выдвинуть и свои требования, учитывая его склонность к стяжательству.

— Не исключаю, но точно не с моей подачи.

— Вы определённый период времени работали со Степаном Фёдоровым, что вы можете сказать о характере своего племянника.

— Вячеслав Иванович, — с укором сказал Турчинов, — давайте родственные связи оставим в стороне. Что я могу сказать о характере Степана? — он сам задал вопрос и тут же ответил на него. — Умён, упорен, сообразителен. В общении приятен, не кичится своим положением. Как мне кажется, слаб, доказательство чему его наркотическая зависимость.

— Насколько она сильна?

— Достаточно, не смотря на отрицание им данного факта. Именно я познакомил его с Костомаровым, чтобы он, приобретая требуемые ему наркотики, не попал в неприятную историю. Кстати, Костомарова мне рекомендовал Фирсов.

— Кристина говорила мне о том, что Степан вспыльчив.

— Есть у него такое. — спокойно подтвердил Турчинов. — редко, но есть. При этом он не контролирует себя в такие моменты. Вспыхнуть может иногда даже без причины. Но быстро потухает.

— Думаете, он убил Костомарова?

— Зачем ему это делать? — вопросом на вопрос ответил Турчинов.

— Причин может быть множество, например, Костомаров потребовал у него денег за родовую реликвию. Вот и повод.

— Нет. — быстро сказал Турчинов, после чего продолжил. — Я уверен, что Степан не делал этого.

— Откуда такая уверенность?

— Не хотел бы говорить об этом.

— Вы были там в день убийства! — озарило меня.

— Хм..м. — Сергей Витальевич посмотрел на меня тяжёлым взглядом. — ваша сообразительность может завести слишком далеко. Чёрт с ним! Да, был. Эта скотина Костомаров позвонил мне 28.06.2019 года утром и сказал, что предыдущим вечером встречался со Степаном, и тот отказался принимать кортик моего отца. Я сразу заподозрил неладное, надавил на него и выяснил, что Костомаров вместо того, чтобы подарить клинок Степану, потребовал денег. И немалую сумму — 50000 долларов.

— Думаю, для вашего племянника это не проблема. — прокомментировал я.

— Да. Но его могло задеть, что единственная реликвия его деда продаётся ему также, как доза наркотика. Короче, Степан вспылил, отказался платить и потребовал отдать ему кортик.

— Не сомневаюсь, Костомаров отказался.

— Да, Илья Петрович очень любил деньги. В тот день Степан ушёл, поэтому я решил съездить к Костомарову и забрать клинок, чтобы самому передать его племяннику.

— И кого вы увидели, когда подъехали к дому? Я так понимаю, у вас есть кандидат в подозреваемые?

— К сожалению, есть. Я подъехал к дому после обеда, около 15.30–15.40. Когда подходил к подъезду, навстречу выскочила Ира Зелянина.

— Любовница Костомарова?

— Скорее вещь. — сухо ответил Турчинов. — Бедная девочка. Вид у неё был какой-то растрепанный, на одной из рук было что-то красное. Это я потом понял, что кровь. В этой руке..

— Левой или правой?

— Правой. Она держала телефон Костомарова, я видел его у него, там ещё чехол с какими-то птицами. Запоминающийся чехол. Я пытался остановить Ирину, схватил её за руку, но она вырвалась и убежала. Как оказалось (это я обнаружил впоследствии), она испачкала мой костюм кровью. Затем я прошёл в подъезд, подошёл к входной двери квартиры Ильи, она была приоткрыта. Я побоялся зайти внутрь, развернулся и ушёл.

— Позволю себе усомниться в последнем утверждении. Уверен, вы зашли в квартиру. — я продолжал давить, информация была ценной.

— Ладно, — Турчинов как-то обречённо махнул рукой, — да, зашёл и увидел труп Костомарова. В квартире я не задержался ни на минуту, сразу же ушёл.

— Вы обратили внимание, что Илья убит кортиком, вашим кортиком?

— Конечно же обратил! Это большая утрата. Но не забирать же мне его, это орудие убийства!

— Заподозрили Степана? — задал я неприятный вопрос.

— Сначала да, но потом понял, что это сделала Ирина. Костомаров издевался над ней, использовал её зависимость, пользовался как вещью. Кровь на руке и мобильный телефон Костомарова прямо указывали на её причастность.

— Чем вам так дорога эта девушка? Я знаю, что вы оплачивали её лечение в клинике.

— Всё-то вы знаете. Жалко мне её. Она, также как и я сирота, жизнь спустила её с небес в детстве. Помощи никакой, никто о ней не заботился, вот и опустилась, скатилась по наклонной.

— При желании вы могли бы стать таким же подозреваемым как Степан Фёдоров: отпечатки пальцев на двери, кровь убитого на одежде, время вашего нахождения у дома Костомарова совпадает с промежутком времени, когда, согласно заключению эксперта, он был убит.

— Всё верно. Я по настоящее время удивлён, почему отпечатки пальцев не идентифицировали, как мои, так и Зеляниной.

— Должны были?

— Мои? Без сомнений, я был без перчаток, также как и Зелянина.

— У вас сохранились предметы одежды, которые Ирина испачкала Вам кровью?

— Нет, выкинул. — спокойно прокомментировал мой собеседник.

— Всё из-за того, что следствие слишком сконцентрировалось на вашем племяннике?

— У вас ещё остались вопросы? — вопросом на вопрос ответил мой собеседник.

— Да. Костомаров знал о ваших родственных связях с Фёдоровыми? — я решил вычерпать этот котёл знаний до дна.

— Нет. — спокойно ответил Турчинов. — Я не объяснил ему причину необходимости передачи кортика.

— Итак, подозреваемых уже три: Степан Фёдоров, Ирина Зелянина, господин Турчинов, — начал я, как бы разговаривая сам с собой и одновременно следя за реакцией собеседника (ничего не дождался), — и куча неизвестных, отпечатки пальцев которых обнаружены в квартире убитого. Вы правы, — обратился я к Сергею Витальевичу, — Степана должны будут освободить.

— Надеюсь на это. Он не виновен.

— Возможно, возможно. — последние слова я произнёс в глубокой задумчивости, так как в голове появились мысли, которые требовали немедленного размышления и проработки.

Мы распрощались, и я направился к Самсонову.

Утром 24 февраля мы, то есть я, Плотников и Фёдорова, за 15 минут до судебного заседания, встретились в здании «Храма правосудия». Мачеха и одновременно мать моего клиента находилась в приподнятом настроении, так как при входе судебные приставы сообщили нам о том, что доставлен господин Костин. Тот самый Игорь Ильич Костин, который «похоронил» Степана. Плотников сразу же стал учить меня, как допрашивать этого свидетеля, какие вопросы задавать. Честно говоря, я его не слушал, так как всё, что мог сообщить Костин, мне было известно, в том числе и от следователя Семёнова, с которым я встретился на днях. Плотников и Фёдорова об этом проинформированы не были, поэтому оба находились в предвкушении. Правда, не знали в предвкушении чего.