Владимир Шеин - Трясина (не) равнодушия, или Суррогат божества

— Это и называется копированием. — Ковтун тут же бросил на меня недовольный взгляд. — Олег Александрович, ознакомился ли свидетель с протоколом, после того как вы его оформили.

— Не сказал бы, что внимательно. Дело в том, что я дал ему протокол допроса, он пробежал по нему глазами за минуту и поставил свои подписи.

— Он успел был ознакомиться с содержанием документа?

— Не мне об этом судить.

— Правильно ли я понимаю, что фактически и Костин, и Селемякина не знакомились с содержанием протоколов?

— Селемякина не знакомилась, Костин, возможно, не прочитал его полностью.

— Ваша честь, — обратился я к председательствующему, — у меня больше нет вопросов.

Удивительно, но ни прокурор, ни мой коллега (который до этого очень хотел поспрашивать следователя о том, как же всё-таки назначалась дактилоскопическая экспертиза), ни Фёдоров-младший не изъявили желания продолжать допрос. Поэтому Семёнова О.А. отпустили и он покинул зал судебного заседания.

— Стороны, — обратился ко всем нам Ковтун, — имеются ли у вас ещё ходатайства либо заявления?

— Да, Ваша честь. — встал со своего места прокурор. — В связи с вновь исследованными в суде доказательствами, считаю, что апелляционная жалоба стороны защиты подлежит удовлетворению частично: обвинительный приговор подлежит отмене, а дело направлению в районный суд для рассмотрения по существу.

— Сторона защиты, — председательствующий посмотрел на нас с Плотниковым, — ваше мнение? Судом ещё не разрешено ходатайство о проведении экспертизы.

— Ваша честь, учитывая изменившуюся позицию государственного обвинителя, а также тот факт, что отмена обвинительного приговора направлена на защиту интересов прав моего клиента, отзываю ранее заявленное ходатайство о проведении экспертизы, поддерживаю позицию прокурора, приговор следует отменить, дело направить на новое рассмотрение. — спокойно отчеканил Плотников.

— Адвокат Талызин? — решил поинтересоваться моим мнением судья.

— Ваша честь, я не готов сейчас выразить позицию по данному вопросу, мне необходимо обсудить её с моим коллегой и подзащитным. Прошу объявить перерыв минут на 15, к этому времени, уверен, наша позиция будет единой.

— Удовлетворить, перерыв 15 минут. — объявил председательствующий, после чего трое в мантии удалились, Сапун также покинул зал заседания.

— Итак, господа, — обратился я к Плотникову и Фёдорову (Кристина Фёдорова вышла вместе с прокурором), — судя по всему вы заключили сепаратный мир со стороной обвинения и, уверен, с судом. Сделали вы это за моей спиной. Хотелось бы узнать, что вас на это сподвигло.

— Сапун сам обратился ко мне с этим предложением. Я догадывался, что вы будете против, поэтому обсудил данный вопрос только со Степаном и его матерью.

— А последствия принятого решения вы разъяснили? — задал я вопрос Плотникову и. не дожидаясь ответа, тут же обратился к Фёдорову-младшему. — В отношении вас никто не вынесет оправдательный приговор, вы останетесь обвиняемым по делу, вас снова ждёт рассмотрение дела в суде. Это вы понимаете?

— Понимаю, — ответил мой клиент, отведя в сторону глаза, — но, по моему мнению, это наилучший выход из ситуации. Районный суд, учитывая новые доказательства, оправдает меня.

— Откуда такая уверенность? — с издевкой спросил я.

— А как же иначе? У них просто не будет выхода.

— И переубеждать вас бесполезно? Именно поэтому вы скрыли от меня свои договорённости?

— Да. — виновато ответил Фёдоров. — вы слишком принципиальны. Я согласен с Владимиром Владимировичем, что необходимо пойти на компромисс. Мы же дожали прокурора, он уже сам боится оправдательного приговора.

— Ясно. — вздохнул я. — Ваша мать в курсе?

— Конечно. Она тоже согласна.

— Не ожидал я от вас, коллега, что вы смалодушничаете. — бросил я Плотникову. — Что ж, если вы всё решили, то у меня связаны руки, я связан позицией клиента, в этой части требования закона об адвокатуре не обойти. Осталось довести театральное представление до конца. Вы хоть договорились о том, чтобы вас отпустили на подписку о невыезде?

— Да, этот принципиальный вопрос я сразу же согласовал. — с высокомерием ответил мой коллега.

— Принципиальный? — я усмехнулся. — Принципиальным был один вопрос — оправдательный приговор в отношении нашего клиента. Всё остальное — уступки, которые, ещё неизвестно, к чему приведут.

Минут через пять, когда закончился перерыв, я подтвердил своё согласие с позицией Плотникова и Фёдорова, и после разрешение ещё некоторых процессуальных моментов, суд удалился в совещательную комнату. Все трое судей вернулись буквально секунд через тридцать (понятно, что у них уже все было готово, что утвердило меня в том, что инициатором сделки выступил не только Сапун, но и Ковтун) и быстренько огласили своё решение: приговор отменить, дело на новое рассмотрение, Фёдорову изменить меру пресечения на подписку о невыезде и надлежащем поведении, его отпустили прямо в зале суда. Так закончилось наше дело.

Когда радостный Фёдоров с весело болтающим Плотниковым удалились на улицу, а я направился вслед за ними, меня остановила Кристина Фёдорова.

— Вячеслав, не держи на нас зла за то, что за твоей спиной всё провернули. Это наилучший выход.

— Вас обманули, и ты Кристина должна это прекрасно понимать. Любая подписка о невыезде и новое предварительное следствие может вернуть Степана на скамью подсудимых.

— Я готова к этому. — она внимательно посмотрела мне в глаза. — Всё это получилось благодаря тебе. Я очень тебе признательна. Остаток денег поступит на твой счёт сегодня же. Плюс небольшой бонус. Ты это заслужил.

— Значит, я больше вам не нужен?

— Думаю, нет. Всё остальное я смогу сделать и без тебя, и без Плотникова.

— Будь осторожна. Всего доброго.

Когда я уходил, то чувствовал на себе её взгляд. Она единственная поняла то, что не смогли понять остальные.

Удачное (с точки зрения окружающих) разрешение дела, которое я бы записал себе в поражение, обязывало устроить небольшой сабантуй. Так как настроение у меня было паршивое, а участников событий, с которыми я хотел бы выпить, не было, то за коньяком мы сидели вдвоём с Самсоновым, в его доме, у камина. В итоге весёлая попойка (которой она по сути должна была быть) превратилась в спокойное обсуждение дела Фёдорова.

— Вячеслав, — начал Фёдор Петрович после того, как мы в течение получаса обсуждали мелкие дела и с удовлетворением подсчитали свои доходы, — чего ты такой мрачный? Всё разрешилось хорошо, клиент твой доволен, деньги мы получили. Что тебя не устраивает?

— Ошибаешься, всё только начинается.

— Не понял, — Самсонов внимательно на меня посмотрел. — Как так? Возвращение дела в районный суд, а потом в следствие — формальность. Фёдоров невиновен, дело в отношении него прекратят, всё закончится хорошо.