Роберт Гулик - Убийство в лабиринте

Возле управы скопилась большая толпа. Ю Ги и госпожу Ли посадили в открытую повозку для осужденных. Их имена и описание преступлений все могли прочитать на досках.

Потом открылись ворота, и паланкин с судьей вынесли на улицу. Десять стражников шли впереди, и десять сзади. Ма Жун и советник Хун ехали верхом слева, Цзяо Тай и Дао Гань — справа. Четыре гонца, которые несли транспаранты с надписью «Ланьфанская судебная управа», заняли место в голове процессии. Стражники ударили в медные гонги, и процессия двинулась на юг.

Повозка с осужденными, окруженная военным эскортом, двигалась позади. За ней следовала толпа. Когда процессия переходила через мраморный мост, красный отблеск зари осветил пагоду на лотосовом озере.

Площадка для казней находилась сразу же за южными городскими воротами. Паланкин судьи пронесли через ворота, и, когда он спустился на землю, ему навстречу вышел командир гарнизона.

Он провел судью к временному помосту, установленному там ночью. Солдаты выстроились вокруг него в виде квадрата.

Палач воткнул меч в землю и снял куртку. Мощные мускулы перекатывались под его обнаженной кожей. Его помощники забрались на повозку и привели двух преступников на площадку казни.

Они распустили веревки, связывавшие Ю Ги, и подтащили его ко вкопанному в землю столбу с двумя перекладинами. Один привязал его за шею к столбу, другой прикрепил руки и ноги к перекладинам. Когда все было готово, палач выбрал длинный тонкий нож, встал перед Ю Ги и взглянул на судью.

Судья Ди подал знак. Палач вонзил нож точно в сердце Ю Ги, и тот умер без единого звука.

Затем тело его рассекли на части. Увидев это страшное зрелище, госпожа Ли упала в обморок, а некоторые зрители закрыли лица рукавами.

Наконец палач поднял отрубленную голову перед судьей, который сделал на лбу отметину алой кисточкой. Голову вместе с останками тела бросили в корзину.

Госпожу Ли привели в чувство, поднеся ей под нос горящее благовоние. Два помощника палача подтащили ее к помосту и заставили опуститься на колени. Увидев приближающегося палача с бичом в руке, госпожа Ли пронзительно завопила. Охваченная страхом, она умоляла пощадить ее.

Палач с подручными привыкли к подобным сценам и не обращали никакого внимания на ее мольбы. Один из помощников распустил ей волосы, схватил за длинные пряди и наклонил ей голову вниз. Другой сорвал с нее верхнюю одежду и связал руки за спиной.

Палач покачивал в руке бич. Этот страшный инструмент состоял из кожаных полосок, заканчивающихся железными крючками. Подобный бич можно было увидеть только на месте казней, ибо никто не выживал после его ударов.

Когда судья подал знак, палач поднял бич. Он опустился на обнаженную спину госпожи Ли с вызывающим тошноту глухим стуком, содрав кожу от шеи до пояса. Госпожа Ли упала бы лицом вниз, если бы помощник не держал ее крепко за волосы.

Когда госпожа Ли обрела дыхание, она начала кричать что было мочи, но палач продолжал стегать ее снова и снова. После шестого удара обнажились кости; из рассеченного мяса сочилась кровь. Госпожа Ли потеряла сознание.

Судья поднял руку.

Понадобилось некоторое время, чтобы привести ее в чувство.

Тогда палач поднял меч, а помощники опустили госпожу Ли на колени.

Когда судья подал знак, меч мелькнул в воздухе и палач одним ударом отсек голову от тела.

Алой кисточкой судья пометил голову госпожи Ли, и палач бросил ее в корзину. Позднее ее выставят, прикрепив за волосы, на городских воротах, где она будет висеть три дня.

Судья Ди сошел с помоста и сел в паланкин. В тот момент, когда носильщики подняли ручки на плечи, солнце засияло на касках солдат.

Паланкин судьи сначала понесли к храму Хранителя города, за ним в открытом паланкине следовал гарнизонный начальник. Там судья известил небесного покровителя о преступлениях, совершенных в его городе, и о казни злодеев. Затем судья и командир гарнизона воскурили благовония и помолились. Во дворе храма они расстались.

Вернувшись в управу, судья сразу направился в свои покои. Выпив чашку крепкого чая, он сказал советнику Хуну, что тот может идти завтракать. Позднее они напишут высшим властям отчет о казнях.

Советник Хун застал Ма Жуна, Цзяо Тая и Дао Ганя в углу главного двора. Присоединившись к ним, он услышал, как Ма Жун все еще жалуется на то, что он упорно называл неверностью Темной Орхидеи.

— Я все время был уверен, что именно я женюсь на этой девчонке, — недовольно твердил Ма Жун. — Она ведь чуть не убила меня ножом во время того нападения на нас в горах. Она мне сразу очень понравилась!

— Считай, что тебе повезло, братец! — утешающе сказал Цзяо Тай. — У этой Темной Орхидеи слишком острый язык. Она бы устроила тебе кошмарную жизнь.

Ма Жун хлопнул себя ладонью по лбу.

— Ты мне кое-что напомнил! — воскликнул он. — Знаете, что я сделаю? Я куплю себе Тульби. Она красивая и здоровая девушка, к тому же не знает ни слова по-китайски. С ней в доме будет тихо и спокойно.

Дао Гань покачал головой. Его худощавое лицо было еще более печально, чем обычно, когда он сказал:

— Не обманывайся, мой друг! Уверяю, что через неделю-другую эта женщина сведет тебя с ума своей болтовней, причем на отличном китайском.

Но Ма Жуна было невозможно отговорить

— Пойду туда сегодня же вечером, — сказал он, — и готов взять с собой любого, кто пожелает. Вы там найдете хорошеньких девчонок, к тому же они не скрывают свои прелести.

Цзяо Тай потуже затянул пояс и воскликнул:

— Вы что, не можете говорить о чем-нибудь поважнее, чем женщины? Бросьте, пойдем и позавтракаем. Нет ничего лучше, чем принять на пустой желудок несколько чашек теплого вина!

Все согласились, что он прав, и направились к главным воротам.

Тем временем судья Ди переоделся в охотничье платье и велел писцу привести из конюшни своего любимого коня. Судья вскочил в седло, закрыл нашейным платком рот и нос и выехал из управы.

Улицы были полны людей. Они обсуждали казнь двух преступников и не обращали внимания на одинокого всадника.

Проехав через южные ворота, судья пришпорил коня. На месте казни стражники продолжали разбирать временный помост. Пятна крови они засыпали чистым песком. Оказавшись в поле, судья Ди опустил поводья. Он вдыхал свежий утренний воздух и любовался мирным пейзажем. Но даже в таком приятном месте тревожные мысли не оставляли его

Как всегда, сцена казни произвела на судью глубокое впечатление. Он был неумолим, пока расследовал дело, но после того, как преступник был обнаружен и признался, судья всегда старался избавиться от мыслей о завершенном деле. Ему было крайне неприятно наблюдать за казнью со всеми ее ужасными, кровавыми подробностями.