Роберт Гулик - Убийство в лабиринте

Мысль о том, чтобы оставить официальную деятельность, таившаяся где-то в глубине его сознания еще со времени беседы с учителем Журавлиное Одеяние, теперь перешла в неодолимое желание. Судья подумал, что ему только немногим больше сорока; еще не поздно начать новую жизнь в маленьком загородном поместье.

Что может быть лучше безмятежной жизни в мирном уединении, посвященной чтению, написанию трудов и воспитанию детей? Какой смысл тратить все свое время на расследование злодеяний и мрачных замыслов преступных умов, если жизнь предлагает столько прекрасных занятий?

Есть несчетное число способных чиновников, которые могли бы занять его место. Разве не может он служить государству, как ему часто хотелось это делать, излагая возвышенные учения классиков в сочинениях, написанных доступным языком, понятным каждому?

Однако судью Ди терзали сомнения. Что произойдет с империей, если все чиновники отстранятся от дел? Разве не его долг дать сыновьям шанс впоследствии поступить на государственную службу? Может ли уединенная жизнь в поместье в должной мере подготовить юношей к будущему?

Пришпорив коня, судья покачал головой. Ответ на эту дилемму был скрыт в тех малопонятных стихотворных строках, которые он видел на стене жилища учителя Журавлиное Одеяние:

Со времени того странного визита он много раз вспоминал эти строки. Судья вздохнул. Он предоставит старому учителю принять решение за него, и пусть тот объяснит, какой из двух путей должен выбрать судья.

Подъехав к подножию горного кряжа, судья спешился. Он подозвал работавшего неподалеку в поле крестьянина и попросил присмотреть за своим конем.

Судья уже собрался начать подъем в гору, когда по горной тропинке спустились два сборщика хвороста. Эта были старик со старухой с морщинистыми лицами и руками, такими же узловатыми, как сухие ветки, которые они несли на спинах.

Старик остановился и сбросил наземь вязанку хвороста. Вытирая пот со лба, он посмотрел на судью и вежливо спросил:

— Куда вы направляетесь, господин?

— Я собираюсь навестить учителя Журавлиное Одеяние, — ответил судья.

Старик покачал головой.

— Вы не найдете его, господин, — сказал он. — Четыре дня назад мы обнаружили его дом пустым. Дверь хлопала на ветру, а дождь прибил все его цветы. Теперь мы со старухой используем этот дом, чтобы хранить там хворост.

Чувство глухого одиночества охватило судью.

— Нет смысла утруждать себя подъемом туда, господин, — сказал крестьянин и передал поводья судье.

Рассеянно взяв их, тот спросил сборщика хвороста:

— А что случилось со старым учителем? Вы нашли его мертвым?

Затаенная улыбка осветила морщинистое лицо старика.

— Такие люди, как он, — ответил он, — не умирают, как мы с вами, господин! Ведь они даже не принадлежат полностью нашему миру. В конце концов они улетают к лазурному небосводу, подобно крылатому дракону. Позади они не оставляют ничего, кроме пустоты!

Старик вновь взвалил на плечи свою вязанку и пошел дальше со своей старухой.

На судью снизошло внезапное озарение. Это и был ответ!

Он с улыбкой сказал крестьянину:

— Ну что ж, зато я сполна принадлежу этому нашему миру. Буду и дальше ползать по уши в грязи.

Он вскочил в седло и поехал обратно в город.

Характерной чертой всех старых китайских криминальных историй является то, что их расследованием всегда приходилось заниматься судебному наместнику округа, в котором произошло преступление.

Этот чиновник ведал всеми административными делами во вверенном ему округе, который обычно включал в себя один окруженный стенами город и прилегающую к нему сельскую территорию примерно в радиусе 20 ли. Обязанности судьи были очень многоплановыми. Он отвечал за сбор налогов, регистрацию рождений, смертей и браков, следил за изменением земельных кадастров и т. п., а как глава судебной управы осуществлял задержание преступников и вынесение им приговоров, а также решал все гражданские и уголовные дела.

Поскольку таким образом судья осуществлял контроль практически за всеми сферами повседневной жизни населения, китайцы обычно называли его «чиновной матерью-отцом».

Судья постоянно был перегружен делами. Вместе со своей семьей он жил в особых покоях на территории судебной управы и нередко все свое время проводил, выполняя официальные функции.

Окружной судья был у самого основания огромной пирамиды, каковой являлась старая китайская система управления. Он должен был отчитываться перед наместником области, в ведении которого находилось более десяти округов. Наместник докладывал обо всем губернатору провинции, которому подчинялись несколько областей. Губернатор, в свою очередь, подавал отчет центральному правительству в столице, возглавляемому императором.

Каждый гражданин империи, независимо от его состояния и социального происхождения, мог сделать чиновничью карьеру и стать окружным судьей, сдав официальный экзамен. В этом отношении китайская система была вполне демократической еще тогда, когда в Европе царили жесткие феодальные порядки.

Обычно срок пребывания судьи на должности в одном месте продолжался три года. После этого его переводили в другой округ, а в положенный срок он мог стать наместником области. Основанием для дальнейшего продвижения по службе были исключительно его личные способности.

В подчинении судьи находился весь персонал управы: писцы, тюремный надзиратель, судебный врач, стражники и посыльные. Впрочем, все они занимались выполнением только своих непосредственных обязанностей и никак не были причастны к раскрытию преступлений.

Эту задачу выполнял сам судья при содействии трех или четырех доверенных помощников. Он выбирал их в самом начале своей служебной карьеры, и они оставались с ним при каждом новом должностном перемещении. Эти помощники стояли выше всех прочих сотрудников судебной управы. В отличие от последних, они не были связаны родственными узами с местным населением, благодаря чему при выполнении своих обязанностей оказывались более непредвзятыми. По этой же причине с давних пор существовало железное правило, что ни один чиновник не мог быть назначен на пост судьи в своем родном округе.

В данном романе представлена общая картина типичного заседания в средневековом китайском суде. Когда открывалось заседание, судья восседал за большим столом, а по бокам от него стояли два помощника и писцы. Судейский стол, установленный на возвышении, был покрыт красной скатертью, которая спереди свисала до самого пола.