Роберт Гулик - Смертоносные гвозди

— Ну вот, моя семья уехала. Военный эскорт прибыл до рассвета. Если не случится нового снегопада, дня через три они должны прибыть в Тайюань.

Он утомленно прикрыл глаза рукой, затем оживленно сказал:

— Прошлой ночью я вкратце побеседовал с Бань Фэном. На первый взгляд, наша теория верна, и его жену убил кто-то третий. Или он превосходный актер, или не имеет ни малейшего представления о том, что произошло.

— А куда Бань бежал позавчера? — спросил Дао Гань.

— Мы вскоре узнаем это, когда я буду допрашивать его в управе, — ответил судья Ди. Он медленно выпил чашку горячего чая, предложенную ему советником, и продолжил: — Вчера вечером я велел вам троим не покидать ужин у Чжу не только из-за того, что не хотел испортить прием, но и потому, что смутно ощущал в воздухе что-то странное. Я довольно плохо себя чувствовал, и может быть, виной всему мое воображение. Но я хотел бы знать, не заметили ли вы чего-нибудь необычного после моего ухода.

Ма Жун посмотрел на Цзяо Тая, почесал голову, потом уныло сказал:

— Признаюсь, ваша честь, что я немного хватил лишнего и ничего особенного не заметил. Но, может быть, у братца Цзяо есть что сказать.

— Могу только сказать, — со слабой улыбкой сказал Цзяо Тай, — что все были очень веселы, — и я тоже!

Дао Гань задумчиво теребил пальцами три длинных волоска, торчащих у него на левой щеке. Наконец он сказал:

— Я не большой любитель крепких напитков, и поскольку наставник Лань вообще не пьет, я почти все время беседовал с ним. Но это не мешало мне наблюдать за тем, что происходило вокруг. Должен сказать, ваша честь, что это был просто приятный ужин.

Судья Ди никак не отреагировал, и Дао Гань продолжил:

— Однако наставник Лань сообщил мне любопытную вещь. Когда мы заговорили об убийстве, он сказал, что Е Бинь — старый болтун, но не мерзавец; при этом он считает, что Е Дай — низкий негодяй.

— Почему? — быстро спросил судья Ди.

— Несколько лет назад, — ответил Дао Гань, — Лань обучал его боксу, но только в течение нескольких недель. Потом он отказался учить его дальше, потому что Е Дай хотел лишь научиться нескольким коварным и опасным ударам и совершенно не интересовался духовной основой этого вида спорта. Лань говорит, что Е Дай необычайно силен, но из-за гнусного характера никогда не сможет по-настоящему овладеть боевым искусством.

— Это полезная информация, — сказал судья. — Он тебе что-нибудь еще сказал?

— Нет, — ответил Дао Гань, — потому что после этого он начал показывать мне фигурки, которые он складывает из «Семи кусочков».

— «Семь кусочков»! — воскликнул удивленный судья Ди. — Но это же детская игра! Помню, как я играл в нее еще мальчишкой. Ты имеешь в виду бумажный квадрат, разрезанный на семь частей, из которых можно составлять всякие фигурки?

— Да, — засмеялся Ма Жун, — это странное увлечение старого Ланя! Он утверждает, что это нечто большее, чем детская игра, и считает, что она помогает человеку постигать сущность всего, что он видит, и способствует сосредоточению сознания!

— Он может создать практически все, что ни попросишь, — сказал Дао Гань, — причем немедленно! — Он достал из своего вместительного рукава семь кусочков картона, выложил на стол и подогнал их так, чтобы они образовали квадрат.

— Вот так нужно разрезать бумагу, — сказал он судье.

Перемешав картонки, он продолжил:

— Сначала я предложил ему изобразить Барабанную башню, и он сложил ее таким образом:

— Это было слишком просто, и я попросил сделать скачущую лошадь. Ее он также изобразил немедленно:

— Тогда я сказал: «Обвиняемый, стоящий на коленях в судебной управе», — и он создал такую фигурку:

— Я рассердился и велел изобразить пьяного стражника и танцующую девушку. Но он и с этим справился.

— Тут, — закончил Дао Гань, — я сдался!

Судья Ди присоединился к общему смеху, а затем сказал:

— Относительно моего тревожного ощущения, будто прошлой ночью что-то было неладно, то думаю, это объясняется моей болезнью. Должен заметить, что у Чжу Даюаня необычайно большая усадьба. Я едва не заблудился во всех этих темных коридорах!

— Кто знает, сколько поколений рода Чжу жило там! — заметил Цзяо Тай. — А в таких больших и старых домах нередко бывает какая-то таинственная атмосфера.

— Вряд ли усадьба достаточно большая, чтобы Чжу мог устроить там всех жен и наложниц! — с усмешкой возразил Ма Жун.

— Чжу — хороший человек, — поспешно сказал Цзяо Тай. — Первоклассный охотник и славный хозяин, строгий, но справедливый. Крестьяне-арендаторы преданы ему, а это о многом говорит. Они все сочувствуют ему из-за того, что у него все еще нет наследника.

— Думаю, он недурно проводит время, стараясь заполучить его! — добавил, подмигнув, Ма Жун.

— Я забыл сказать, — прервал его Дао Гань, — что секретарь Чжу, молодой Юй Кан, и в самом деле выглядит очень нервным. Когда вы заговорили с ним, он испугался, будто увидел привидение. У меня такое ощущение, что он думает так же, как мы, — что его невеста сбежала с другим мужчиной!

Судья Ди согласно кивнул и сказал:

— Нам нужно будет выслушать этого юношу, пока он совсем не сломался! А отец барышни Ляо Ляньфан так усердно старается убедить нас в ее безупречном поведении, что мне кажется, он пытается убедить и самого себя! Наверное, тебе, Дао Гань, не мешало бы сегодня отправиться в дом Ляо и попытаться собрать побольше сведений об этой семье. Можешь также порасспрашивать о братьях Е и проверить то, что сказал о них наставник Лань. Но не спрашивай о них напрямую, нам ни к чему, чтобы они что-нибудь заметили. Просто опроси соседей.

Прозвучали три удара в бронзовый гонг, и судья Ди поднялся, чтобы надеть официальный халат и шапочку.

Весть об аресте Бань Фэна, очевидно, уже распространилась, потому что зал судебной управы был полон.

Открыв заседание и проведя перекличку, судья Ди взял кисточку и красными чернилами заполнил бланк для смотрителя тюрьмы.

Когда Бань Фэна подвели к столу, по толпе собравшихся пронесся гневный шепот. Братья Е, стоявшие в первом ряду вместе с Чжу Даюанем и Лань Даогуем, двинулись вперед, но стражники оттеснили их назад.