Роберт Гулик - Смертоносные гвозди

Судья ударил молотком по столу. Когда шум стих, он обратился к госпоже Лу:

— Признаётесь ли вы в том, что убили своего мужа, вбив ему гвоздь в голову?

Тело госпожи Лу содрогнулось, и, откинув прядь волос со лба, она сказала бесцветным голосом:

— Признаюсь.

Шум прокатился по залу, когда люди передавали друг другу эти слова. Судья Ди откинулся на спинку кресла и, когда волнение в зале стихло, устало произнес:

— Теперь я выслушаю ваше признание.

Госпожа Лу плотнее запахнула халат на своем стройном теле и сказала жалостливо:

— Ведь столько времени прошло, разве сейчас это имеет какое-то значение?

Опираясь спиной о стол, она взглянула на окно и потом заговорила:

— Мой муж Лу Мин был скучным и глупым человеком. Как я могла продолжать жить с ним дальше, если я стремилась… — Она глубоко вздохнула и продолжила: — У меня была от него дочь, но все время он твердил, что хочет еще сына. Я не могла этого больше выносить. Однажды он пожаловался на боли в животе, и вместо лекарства я дала ему крепкого вина, подмешав в него снотворное. Когда он крепко заснул, я взяла длинный гвоздь, которым проделывала дырки в подметках, и молотком забила его ему в макушку, так что осталась видна только шляпка.

— Убить ведьму! — закричал кто-то, послышались и другие гневные возгласы. Симпатии толпы быстро переменились, и теперь она обратила свою ярость на госпожу Лу.

Судья Ди ударил молотком по столу.

— Молчание и порядок! — прокричал он.

Зал мгновенно затих. Авторитет судебной управы был восстановлен.

— Доктор Гуан объявил, что это был сердечный приступ, — продолжила госпожа Лу и добавила с презрением: — Мне пришлось стать его любовницей, чтобы заручиться его помощью. Он считал, что знает тайны магии, но на самом деле был лишь бездарным дилетантом. Как только он подписал свидетельство о смерти, я порвала с ним отношения. Тогда я почувствовала себя свободной…

Однажды, с месяц назад, я поскользнулась, выходя из своей лавки. Мне помог один мужчина и провел меня в дом. Я присела на лавку, а он помассировал мне лодыжку. С каждым прикосновением его руки я ощущала жизненную силу, которой был наполнен этот человек. Я поняла, что наконец-то появился тот, которого я ждала. Я собрала все свои духовные и физические силы, чтобы привлечь его к себе, но чувствовала его сопротивление. Но когда он ушел, я знала, что он вернется.

Прежняя живость, казалось, частично вернулась к госпоже Лу, когда она продолжила:

— И он вернулся! Я победила. Этот человек был словно горящий факел, он одновременно любил меня и ненавидел, ненавидел себя за любовь ко мне, но все равно любил меня! Корни жизни связали нас воедино…

Она замолчала, потом склонила голову и продолжила усталым голосом:

— Потом я поняла, что вновь теряю его. Он обвинил меня в том, что я истощаю его жизненную энергию и мешаю его делу. Он заявил, что нам придется расстаться… Я была в отчаянии, я не могла жить без этого человека… Я сказала, что если он оставит меня, то убью его так же, как убила мужа.

Безутешно качая головой, она продолжала:

— Мне не следовало говорить этого. Я поняла это по его взгляду. Между нами все было кончено. Тогда я и поняла, что должна убить его.

Я подсыпала яду в высушенный цветок жасмина и пошла в баню, переодевшись татарским юношей. Я сказала, что пришла принести ему свои извинения и хочу расстаться с ним по-хорошему. Он был холодно вежлив. Он ничего не сказал о том, что сохранит мою тайну, и тогда я бросила цветок ему в чашку. Когда яд начал действовать, он метнул на меня ужасный взгляд. Он открыл рот, но говорить уже не мог, хотя я знала, что он проклял меня и я погибла… О Небеса! Это был единственный мужчина, которого я любила, и мне пришлось убить его.

Вдруг она подняла голову и, глядя на судью в упор, сказала:

— Теперь я мертва, а с моим телом можете делать что угодно!

Судья Ди с ужасом наблюдал за произошедшими с ней резкими изменениями. На ее гладком лице появились глубокие морщины, глаза стали тусклыми, казалось, она внезапно постарела лет на десять. Теперь, когда иссяк ее неукротимый, неистовый дух, не осталось в самом деле ничего, кроме пустой скорлупы.

— Зачитайте признание! — приказал он писцу.

Мертвое молчание воцарилось в зале, когда тот зачитывал протокол.

— Подтверждаете ли вы, что это ваши правдивые показания? — спросил судья.

Госпожа Лу утвердительно кивнула. Начальник стражи подал ей документ, и она приложила к нему большой палец.

Судья Ди объявил заседание закрытым.

Судья Ди в сопровождении помощников вышел из зала заседаний. Из толпы доносились робкие приветствия. Выйдя в коридор, Ма Жун звучно шлепнул Цзяо Тая по плечу. Им с трудом удавалось сдерживать свое ликование. Даже Дао Гань довольно хихикал, когда они входили в кабинет судьи.

Но когда судья повернулся к ним, они, к крайнему своему удивлению, увидели, что лицо его столь же холодно и бесстрастно, как и во время судебного заседания.

— Это был долгий день, — спокойно сказал он. — Цзяо Таю и Дао Ганю лучше пойти отдохнуть. Что же касается тебя, Ма Жун, к сожалению, пока не могу тебя отпустить.

Когда удивленные Цзяо Тай и Дао Гань удалились, судья Ди достал свое письмо правителю округа. Он разорвал его, бросил обрывки на пылающие угли в жаровне и молча наблюдал, как они превращаются в пепел. Потом он сказал Ма Жуну:

— Переоденься в охотничье платье! И подготовь двух коней.

Ма Жун был совершенно ошарашен. Он хотел было попросить каких-то разъяснений, но, увидев взгляд судьи, молча вышел.

Во дворе падали крупные снежные хлопья. Судья Ди посмотрел на свинцовое небо.

— Поторопимся, — сказал он Ма Жуну. — При такой погоде скоро стемнеет.

Он закрыл шейным платком нижнюю часть лица и вскочил на коня. Через боковые ворота они выехали из управы.

Проезжая по главной улице, они увидели, что, несмотря на снег и ледяной ветер, у уличных лотков столпилось множество людей. Теснясь под временными навесами из промасленной ткани, они оживленно обсуждали необычное заседание суда. На проезжавших мимо всадников никто не обратил никакого внимания.

Когда судья с Ма Жуном подъехали к Северным городским воротам, порывы холодного ветра с равнины ударили им в лицо. Судья постучал рукояткой кнута в дверь сторожевой будки. Когда появился стражник, он велел ему выдать Ма Жуну специальный фонарь из толстой промасленной бумаги на случай бури.

Выехав за город, судья с Ма Жуном направились на запад. Сумерки сгущались, но снегопад, казалось, немного стих.

— Далеко ли мы едем, ваша честь? — озабоченно спросил Ма Жун. — В такую погоду легко и заблудиться среди холмов!