Рекс Стаут - Три свидетеля [litres]

Тут до нас донесся стук высоких каблучков по не застланному ковром паркету в коридоре. Я плотно задвинул второй ящик комода и полностью выдвинул третий, так что, когда каблучки стучали уже в комнате, я был занят обследованием его содержимого. Торопливо задвинув ящик, я повернулся к Белле Веларди, готовый услышать возмущенные вопли, но их не последовало. А ведь если судить по ее живым черным глазкам и подвижной физиономии, скандал должен был быть неминуем, она наверняка обладала вспыльчивым характером. Очевидно, ее голова была занята чем-то другим. Во всяком случае, она предпочла притвориться, будто не заметила моих манипуляций с ящиком. Это было по меньшей мере неблагоразумно. В сочетании с другими мелочами ее покладистость создавала впечатление, что эти телефонные барышни чувствуют себя весьма неуверенно.

Белла Веларди заговорила неприятным скрипучим голоском:

– Мисс Харт говорит, что вы хотите меня о чем-то спросить?

Она подошла к своей неубранной постели, присела на краешек, переплела пальцы и принялась то сжимать, то разжимать их. Вулф посмотрел на нее из-под полуопущенных век:

– Мисс Веларди, знаете ли вы, что такое гипотетический вопрос?

– Знаю, конечно.

– У меня имеется один такой для вас. Если я поручу трем опытным детективам узнать, какую примерно сумму вы потеряли за последний год, играя на скачках, как вы считаете, сколько времени им на это потребуется?

– То есть я… – Она растерянно заморгала густыми и длинными ресницами. – Я не знаю.

– Зато я знаю. Если повезет, пять часов. Не повезет – пять дней. Так что было бы проще, если бы вы сказали мне это сами. Сколько вы потеряли?

Она снова заморгала:

– Откуда вы знаете, что я вообще что-то потеряла?

– Я как раз не знаю, но мистер Гудвин, очень опытный детектив, на основании имеющихся у вас в комнате публикаций пришел к заключению, что ваше увлечение игрой на скачках носит хронический характер. А раз так, есть все основания предположить, что вы ведете учет своих выигрышей и проигрышей. – Он повернулся ко мне. – Арчи, твой обыск был прерван. Продолжай. Посмотрим, удастся ли тебе найти эти записи. Встаньте рядом с ним, мисс Веларди, – продолжил свой допрос Вулф, – если желаете. Тут и речи не может идти о мелком воровстве.

Я подошел к маленькому комоду. Вулф, несомненно, спешил использовать удачно сложившееся для него положение вещей. Если она проглотит и это, не пытаясь вызвать полицию, значит если она и не убийца, то, несомненно, имеет уязвимое место и не желает, чтобы кто-то до него добрался. Впрочем, она все же запротестовала. Когда я взялся за ручку ящика, чтобы выдвинуть его, Веларди торопливо заговорила:

– Послушайте, мистер Вулф, я готова рассказать вам решительно все, что вас интересует. С радостью сделаю это. – Она наклонилась к нему, громко хрустнув пальцами. – Мисс Харт предупреждала, чтобы я не удивлялась вашим вопросам, но они меня все-таки поразили, вот я и разволновалась. Ни для кого не секрет, что я люблю играть на скачках. Совсем другое дело, сколько я ставлю… Понимаете, у меня есть друзья, которые… Ну, они не хотят, чтобы окружающие знали, что они ставят на лошадей. Они дают мне для этого деньги. Так что получается около ста долларов в неделю, иногда больше, почти двести.

Даже если бы она делала ставки на других животных, а не на лошадей, все равно любому было бы ясно, что она беззастенчиво врет. Вулф в этом разбирался не хуже меня, поэтому он даже не потрудился поинтересоваться именами ее застенчивых друзей. Кивнув, он спросил:

– Ваше жалованье?

– Всего шестьдесят пять долларов, так что, разумеется, сама я не могу играть особенно широко.

– Конечно. Теперь я задам вам вопрос об окнах в коммутаторской. В летнее время, когда одна из вас дежурит в ночное время, они раскрыты? – (Она задумалась.) – Жалюзи подняты? – настаивал Вулф.

– Да.

– Пятнадцатого июля было очень жарко. Были ли окна открыты?

– Не знаю. Меня там не было.

– Где вы были?

– Уезжала в Джерси на машине вместе со своей подругой Элис Харт. Чтобы немного освежиться. Мы вернулись назад после полуночи.

Поразительно, подумал я. Это все решает. Одна женщина, может быть, и солгала бы, но, конечно, не две.

Вулф поедал ее глазами:

– Если вечером пятнадцатого июля окна были раскрыты и жалюзи подняты, а так было почти наверняка, неужели какой-либо здравомыслящий человек решился бы убить Мэри Уиллис на виду у всех? Как вы считаете?

Она растерянно покачала головой:

– Ну нет. Это было бы… Нет, я не думаю.

– В таком случае убийца, должно быть, запер окно и опустил жалюзи, прежде чем приступить к выполнению своего плана. Как бы это смог сделать Леонард Эш, не возбудив у нее подозрений? Ведь мисс Уиллис тотчас же переполошилась бы.

– Не знаю, может быть, он… Нет, я не знаю.

– Что он «может быть»?

– Ничего. Не знаю.

– Насколько хорошо вы знакомы с Гаем Унгером?

– Довольно хорошо.

Было ясно, что этот вопрос она ожидала. Элис Харт успела ее подготовить.

– Часто ли вы с ним встречались за последние два месяца?

– Нет, очень редко.

Вулф сунул руку в карман и достал оттуда любительский снимок:

– Когда вас фотографировали?

Она встала с кровати, чтобы забрать у него карточку, но он крепко держал ее. Бросив на фотографию мимолетный взгляд, она пробормотала: «Ах эта!» – и снова села на постель. Совершенно неожиданно она не выдержала. Дрожа от ярости, она завопила с возмущением:

– Вы посмели взять эту фотографию из моего ящика! Что еще вы оттуда взяли? – Глаза ее метали молнии, она потрясла в воздухе кулаками. – Убирайтесь! Немедленно убирайтесь и не смейте больше возвращаться!

Вулф сунул карточку себе в карман, неторопливо поднялся с кресла и веско произнес:

– Пошли, Арчи! В конце концов, всему есть предел.

И двинулся к выходу. Я пошел следом. Но он успел дойти только до порога, как мисс Веларди бросилась за ним, схватила его за рукав и потащила назад:

– Подождите минуточку! Я вовсе не хотела вас обидеть. Просто я очень неуравновешенная. На меня никто не обижается. Да мне совершенно безразлична эта фотография!

Вулф рванул рукав из ее цепких пальцев и на всякий случай отошел в сторону.

– Когда был сделан снимок?

– Недели две назад, в воскресенье.

– Кто эта вторая особа?

– Хелен Вельц.

– Кто фотографировал?

– Мужчина, который был в нашей компании.

– Его имя?

– Ральф Инголлс.

– Гай Унгер был вашим кавалером или мисс Вельц?

– Ну, мы просто были все вместе.

– Вздор! Двое мужчин и две женщины не могут быть просто все вместе. Каким образом вы были разбиты на пары?

– Ну, Гай и Хелен, а Ральф со мной.

Вулф взглянул на кресло, которое только что оставил, но, очевидно, решил, что не стоит расходовать энергию на то, чтобы сделать несколько шагов к столь неудобному сиденью.