Агата Кристи - Убийство в разгар зимы

Мистер Кин улыбнулся.

– Моя машина, скорее всего, уже готова. Благодарю вас за ваше гостеприимство, мистер Ившам. Надеюсь, что мне удалось кое-что сделать в память о своем друге.

Все смотрели на него в немом восхищении.

– Как вам все это понравилось? Он любил эту женщину, любил настолько, что готов был ради нее на убийство. А потом боязнь возмездия, которое, как ему показалось, стояло у порога, взяла верх, и он лишил себя жизни. В результате она оказалась лицом к лицу со своей судьбой.

– Но ее оправдали, – пробормотал Ившам.

– Просто потому, что ее вина была недоказуема. Мне кажется – хотя, может быть, все это только мои домыслы, – что она все еще борется со своей судьбой.

Закрыв лицо руками, Портал опустился в кресло.

Кин повернулся к Саттерсуэйту.

– Всего хорошего. А вы, оказывается, большой любитель театра…

Удивленный Саттерсуэйт молча кивнул.

– Я бы посоветовал вам итальянскую комедию масок. В наше время это искусство умирает – но оно заслуживает того, чтобы на него обратили особое внимание. Символизм, знаете ли, иногда труден для восприятия, но, поверьте мне, вечное всегда останется вечным. Спокойной вам ночи.

Они молча проводили его глазами. Как и раньше, витражное стекло создало эффект радуги…

Мистер Саттерсуэйт поднялся к себе в комнату. Было холодно, и он подошел к окну, чтобы закрыть его. Там увидел мистера Кина, идущего по подъездной аллее. Вдруг из боковой двери дома появилась женская фигура. Несколько минут они говорили друг с другом, а потом женщина вернулась в дом. Она прошла как раз под окном мистера Саттерсуэйта, и он вновь был поражен жизненной энергией, написанной на ее лице. Сейчас она двигалась, как абсолютно счастливая женщина.

– Элеонора!

К ней подошел Алекс Портал.

– Элеонора, прости! Прости меня… Ты говорила правду, но, Бог да смилуется надо мною, я тебе не совсем верил…

Мистера Саттерсуэйта невероятно интересовали отношения между людьми, но он прежде всего был джентльменом. Его воспитание подсказывало ему, что окно надо закрыть. Так он и сделал.

Только очень медленно.

Он услышал ее голос, изысканный и неописуемый по своей красоте:

– Я знаю, я все знаю. Ты прошел через настоящий ад. Как и я когда-то. Любить – беззаветно верить и все-таки сомневаться; отбрасывать сомнения и видеть, как они возникают вновь и вновь… Я прошла через это, Алекс… Я все это знаю… Но есть ад пострашнее этого, и в нем я жила все последние годы. Я видела сомнение в твоих глазах, видела страх… и это отравляло нашу любовь. Этот человек, этот случайный прохожий спас меня от смерти. Понимаешь, я больше не могла этого переносить. Сегодня ночью я бы… я бы убила себя… Алекс… Алекс…

Мое внимание привлек прежде всего заголовок, о чем я и сказал своему другу, Эркюлю Пуаро. Никого из упоминавшихся в заметке людей я не знал, так что мой интерес был беспристрастным интересом человека со стороны. И Пуаро с этим согласился.

– Да, в этом есть какой-то налет тайны, аромат Востока… Сундук, вполне вероятно, какая-нибудь жалкая подделка под эпоху короля Якова [20]с Тоттенхэм-Корт-роуд, – и, тем не менее, тот репортер, который придумал назвать его «Багдадским сундуком», явно получил знамение свыше. А слово «тайна», несомненно, очень удачно размещено по соседству, хотя я и понимаю, что тайны в этом деле очень мало.

– Согласен. Дело жутковатое и мрачное, но отнюдь не таинственное.

– Жутковатое и мрачное, – задумчиво повторил Пуаро.

– Хотя само дело достаточно необычно… – Я встал и начал ходить по комнате. – Убийца расправляется с этим мужчиной – своим другом, – прячет его труп в сундук, а уже через полчаса отплясывает в этой же комнате с супругой своей жертвы. Подумать только! Если б она хоть на секунду представила себе…

– Все правильно, – подтвердил Пуаро все тем же задумчивым тоном. – В данном случае эта пресловутая черта – женская интуиция – дала, судя по всему, сбой.

– И вечеринка, как видно, проходила очень весело, – продолжил я, слегка вздрогнув. – А все то время, пока они танцевали и играли в покер, в одной комнате с ними лежал мертвец… Сюжет, достойный театральной пьесы.

– Такая пьеса уже написана, – сказал Пуаро. – Но не стоит расстраиваться, Гастингс, – постарался успокоить меня он. – Если тема была уже использована один раз, то это вовсе не значит, что ее нельзя использовать вторично. Так что сочиняйте свою драму.

Взяв газету, я вгляделся в довольно размытую фотографию и медленно произнес:

– Она, должно быть, очень красивая женщина. Видно даже по этому снимку.

Под фотографией была помещена подпись: «Недавний снимок миссис Клэйтон, вдовы убитого».

Пуаро взял газету у меня из рук.

– Да, – согласился он. – Она красива. Несомненно, рождена на погибель мужскому полу. – И со вздохом вернул мне газету. – Dieu merci [21] Слава Богу ( фр. ). , что я не обладатель пылкого темперамента. Это спасло меня от многих неудобств. И за это я должным образом благодарен Всевышнему.

Не помню, чтобы мы продолжили обсуждение этого дела. В тот момент оно совершенно не заинтересовало Пуаро. Факты были настолько очевидными, и в них было так мало неопределенности, что обсуждение их показалось нам пустой тратой времени.

Мистер и миссис Клэйтон, а также майор Рич уже довольно давно знали друг друга. В тот самый день, десятого марта, Клэйтоны приняли приглашение майора Рича на вечеринку. Однако где-то в половине восьмого вечера Клэйтон объяснил одному из своих друзей, майору Кёртису, с которым они вместе выпивали, что его неожиданно вызвали в Шотландию и что он едет туда восьмичасовым поездом.

– У меня как раз остается время, чтобы заскочить к старине Джеку и все ему объяснить, – продолжил Клэйтон. – Маргарита, конечно, будет на вечеринке, а мне очень жаль, но Джек меня поймет.

И мистер Клэйтон выполнил свое обещание. Без двадцати восемь он появился в доме майора Рича. Самого майора в этот момент не было дома, но его слуга, хорошо знавший мистера Клэйтона, пригласил последнего зайти и немного подождать. Мистер Клэйтон объяснил, что у него нет времени ждать, но он, тем не менее, зайдет и напишет хозяину короткую записку. Еще он добавил, что ему надо успеть на поезд.

Слуга, соответственно, провел его в гостиную.

Минут пять спустя майор Рич, который, по-видимому, вошел так тихо, что слуга его не услышал, открыл дверь в гостиную, позвал слугу и велел тому сходить за сигаретами. Слуга, естественно, решил, что мистер Клэйтон уже ушел.

Вскоре после этого стали собираться гости. Это были миссис Клэйтон, майор Кёртис и мистер и миссис Спенс. Вечер они провели, танцуя под фонограф и играя в покер. Ушли гости все вместе сразу же после двенадцати.