Томас Хэнши - Человек из Скотланд-Ярда [litres]

– Боже! Вы, конечно, не думаете, что этот парень Лоти…

– Осторожно, друг мой. Не волнуйся. Кроме того, я могу быть не прав. Пока у меня есть одни догадки. Однако я скажу одно: человек, с которым сбежала мадам Лоти для того, чтобы продолжить интригу, записался в ученики ее мужа и одурачил бедного идиота, притворяясь, что он хочет научиться изготовлению восковых фигур, когда его единственным желанием было заняться любовью с тупой и развратной женой этого человека. Когда они сбежали и Лоти впервые понял, какой он дурак, он публично поклялся в зале кафе «Ройаль», что никогда не успокоится, пока не отыщет этого человека и не истребит его и каждое живое существо, в жилах которого течет его кровь. Этот человек был английским актером, мистер Нэрком. Он играл под псевдонимом Джулиан Монтейт – его настоящее имя было Джеймс Колливер! Пошли живее, пожалуйста, – мы опаздываем!

ТОМУ, КТО ВЫШЕ всех забрался, падать больнее всех.

Немного позже пяти часов лимузин прибыл в помещение «Трент и сын», и Клик, под руководством младшего сотрудника фирмы и в сопровождении суперинтенданта Нэркома, поднялся по крутой лестнице на крышу дома и вошел в стеклянную комнату.

Его первым впечатлением, когда дверь распахнулась, был запах цветов, настолько тяжёлый, что он казался гнетущим. Вторым оказался свет, настолько яркий, что напоминал расплавленное золото, потому что низкое солнце, которое позолотило небо, залило пространство сиянием, которое заставило Клика моргать, и потребовалось время, прежде чем его глаза привыкли в достаточной степени, чтобы позволить ему обнаружить, что старый итальянец, мастер восковых фигур, был на месте, занятый своей последней картиной.

Клик моргнул и посмотрел на старика сначала безмятежно, затем моргнул и снова посмотрел, осознав всепоглощающее чувство изумления и поражения в течение лишь одной доли минуты. Его теория рассыпалась в прах.

Неудивительно, что мистер Харрисон Трент говорил об ухудшении искусства этого некогда знаменитого модельера. Неудивительно!

Этот человек вовсе не был Джузеппе Лоти! Он не был всемирно известным мастером, который в те горькие дни поклялся, что должен пресечь жизнь исчезнувшего Джеймса Колливера.

ОДНАКО КЛИК ОСТАВАЛСЯ по-прежнему невозмутим. Он не выказал ни малейшего следа разочарования, которым наполнило его совершенно неожиданное открытие, но совершенно спокойно попросил, чтобы его представили мастеру, который в это время усердно работал над огромной сценой. Фрагмент, предназначенный для предстоящей индийской выставки, был хорошо выполненной группой фигур. Они занимали значительную часть задней части стеклянной комнаты и представляли тот момент, когда подкреплению удалось прорваться через частокол в Лакхнау [6] В начале 1857 года многотысячная британская армия двинулась на Лакхнау (столица штата Уттар-Прадеш, в 516 км на восток от Дели), который стал одним из центров Великого народного восстания 1856-1858 годов. Наиболее драматичным эпизодом была долгая осада Резиденции, во время которой погибло большинство англичан, служивших в Лакхнау. Развалины Резиденции не восстанавливались и стоят как напоминание об этом трагическом периоде. Руины, оставшиеся после битвы, точно в таком же состоянии, какими они были после снятия осады 17 ноября 1857 года. и прийти на помощь осажденному гарнизону.

– Пара джентльменов из Скотланд-Ярда, Лоти, приехала, чтобы разобраться с исчезновением молодого Колливера, – так Трент представил гостей. – Вы можете продолжать работу. Они не будут мешать вам.

– Добро пожаловать, джентльмены, – очень рад, – сказал Лоти с той любезностью, которую жители Континента никогда не забывают, затем кивнул и продолжил свою работу, как ему было сказано, лишь добавил с печальным кивком: – Ах! Странное дело, синьоры… Чрезвычайно странное дело.

– Очень, – согласился Клик с другого конца комнаты. – Очень странная история, синьор; и теперь, когда я осмотрел место, могу признаться, что моя теория была неверна, и я, так сказать, погорячился. Знаете, я думал, что там, в полу, может быть раздвижная панель или люк, который вы, парни, здесь могли не заметить и в который мальчик мог упасть или, может быть, отправиться в небольшую собственную экспедицию и потеряться.

– Ну, из всех идиотских идей… – начал Трент, но осекся.

– Смешно? – согласился Клик со своей лучшей идиотской гримасой. – Я понимаю это теперь, когда вижу пол из бетона. Полагаю, что это необходимо из-за химических веществ и воспламеняющейся природы воска? У вас может быть взрыв, если эта штука загорится от брошенной спички или чего-то в этом роде, и что же? Блажен буду, если вижу… – медленно поворачиваясь на каблуках и оглядывая комнату, пропел Клик, сохраняя идиотскую гримасу, – призрак места, куда мог сбежать юный балбес. Но, говорю я, – как будто внезапно натолкнулся на идею, – ты не думаешь, что он стащил что-то ценное и смылся? Не утащил ни денег, ни чего-нибудь в том же духе, о чем вы бы солгали, мистер э-э… Лотос?

– Лоти, пожалуйста, синьор. Я действительно надеялся, что мое имя достаточно известно, чтобы… Пуфф! Нет, я ничего не скрываю, у меня ничего не пропало – ни единой булавки. Мне сказали, что исчезнувший ребенок не из таких мальчиков… – И затем, покачав головой и с сожалением взглянув на автора этих двух глупых теорий о странном исчезновении ребенка, он вернулся к своей работе, нанося последние штрихи на лежащую фигуру, изображающую мертвого солдата, на переднем плане диорамы.

– Никогда нельзя сказать, что будут делать мальчики. Старая поговорка гласит, что «хорошая добыча делает хорошего вора», – безразлично ответил Клик. – Считайте, что мне придется искать что-то более многообещающее. Не возражаете, что я немного подшучиваю?

– Ни в малейшей степени, синьор, – ответил итальянец, сочувственно посмотрел на Трента и пожал плечами, словно говоря: «Это лучшее, что может предложить Скотланд-Ярд?»

Тогда Клик начал поиски среди тарелок, костюмов, просмотра книг и клочков материала, разбросанных по полу, и даже принялся осматривать кувшины, вазы и стаканы, в которые были помещены гроздья срезанных цветов. Их было много – на столах, на стульях и на полках, и даже на платформе композиции – на самом деле их было так много, что их изобилие полностью подтверждало то, что Трент говорил о большой любви старого мастера к цветам.

Клик осмотрел комнату, по-видимому, поверхностно, но на самом деле фотографическим взглядом запечатлел каждую деталь, обнаружив, что он в каждой детали согласен с описанием, которое дал ему Трент.